Принц (ЛП)

Лицо Кингсли обдало жаром, когда он покраснел от комплимента. Пока они были под влиянием момента, Сорен говорил ему самые ужасные вещи, что он был никем, рабом, слугой, лишь имуществом, используемым для удовольствия Сорена. Неужели он на самом деле не имел в виду те вещи? Или же он имел их в виду в тот момент, а не после? Или, может… может, он имел их в виду, и Сорену нравилось, что Кингсли не спорил?

- Я… - Кинг кивнул, плотнее укутавшись в одеяло. - Я рад, что радую тебя. Это самое главное.

Сорен вернулся к кровати и коснулся прядей волос Кингсли. Кинг заставил себя не двигаться. Он хотел повернуться и поцеловать в открытую ладонь Сорена, но он оставался сильным. Он унижался достаточно сегодня.

- Так должно быть.

Сорен улыбнулся ему и слегка шлепнул кончиками пальцев по распухшим губам Кингсли. Кинг поморщился и Сорен рассмеялся, возвращаясь обратно к сундуку.

- Сукин сын, - сказал Кингсли, используя свое любимое американское ругательство.

- Только за это, ты получишь дополнительную порку, когда мы придем сюда в следующий раз.

Кингсли перевернулся на бок, зарываясь глубже в одеяла.

- Когда это случится? Скоро?

Он всегда спрашивал, и молился, что ответ будет «да».

- Ca d'epende.

Сорен вернулся к кровати и встал у изголовья. Кингсли драматически закатил глаза, снова принимая сидячее положение, и начал расстегивать жилет Сорена. Из всех задач, которыми Сорен обременил его, именно эта - раздевать его перед сном, была для Кинга любимой. Последнее, чего бы он хотел, чтобы Сорен узнал, насколько он любил ухаживать за одеждой Сорена, аккуратно снимая одну вещь за другой, складывая в стороне, хотя собственная одежда Кингсли лежала грудами на полу. Сорен никогда не упускал возможность потоптаться по ней, когда он ходил по эрмитажу.

- От чего зависит?

Кингсли стянул жилет с плеч Сорена и снова застегнул пуговицы, перед тем как сложить его пополам и положить на кровать. Сорен снял галстук раньше, чтобы использовать тот в качестве кляпа. Кингсли расстегнул брюки Сорена и вытащил рубашку. С каждой расстегнутой пуговицей, он оставлял поцелуй на голой груди Сорена. Сорен никогда не комментировал, когда Кингсли делал это, никогда не вздыхал от удовольствия и не проявлял какого-либо презрения. Он игнорировал это. Просто игнорировал.

- Что-то происходит в школе? Я знаю, что скоро полугодовые экзамены. Уверен, ты будешь слишком занят для меня.

- Я всегда слишком занят для тебя, - сказал Сорен, когда Кингсли снимал его рубашку.

Он часто говорил, что у него не было времени на Кингсли. Но они возвращались в скит снова и снова. Однажды, когда Кинг набрался достаточно храбрости, чтобы спросить, почему Сорен находил время для него, он ответил: - Я не нахожу время для тебя, Кингсли. Я делаю это для себя.

- Так дело в экзаменах?

Сорен слабо улыбнулся себе, когда Кингсли спустил его штаны. Сорен вышел из них и встал перед ним голый. Кингсли сел на край кровати и положил голову на живот Сорена. Он не позволил себе больше каких-либо вольностей. Если он был послушным, Сорен давал ему спокойно спать всю ночь с ним в кровати. Если он, в каком-то плане, был им недоволен, Кинг будет отправлен с одним одеялом спать на полу перед камином.

- Нет. В школе скоро будет посетитель. Боюсь, у нас будет меньше времени вместе из-за нее.

- Нее? Кто это? Еще одна сестра?

Две недели назад, монахиня Бенедиктинского ордена приехала в школу на три дня. Сестра Схоластики приехала в качестве специально приглашенного лектора в класс теологии отца Патрика. Ей шестьдесят, и она по привычке, была закутана с головы до ног. Но само присутствие женщины в школе Святого Игнатия, заставляло даже безмятежного отца Генри краснеть и запинаться.

- Да, - сказал Сорен, кладя руку на подбородок Кингсли и поднимая его лицо. - Твоя.

Глава 29

Север

Настоящее