Принц (ЛП)

Они вернулись в школу и занялись делами, как обычно, Кингсли был снова умиротворен. В пассивном блаженстве он сидел у ног Сорена, пока они тихо просматривали стопку домашних работ по французскому, обводя ошибки и внося исправления. На полу рядом с креслом Сорена, помогая ему с работой, Кингсли чувствовал себя даже ближе к Сорену чем, когда они познавали плотские радости их романа. Так было до его встречи с Джульеттой.

- Часовня. Да. Я вспомнил. Я боялся вам помешать. Вы говорили по-французски друг с другом. Немного. Вы, казались, спокойными, погруженными в работу. Я надеялся сделать фото, чтобы никто из вас не заметил.

- Мы заметили. Но не подали виду.

Кристиан допил чай и наполнил следующую чашку.

– Значит, мое фото вас двоих... и что с того?

- Кто-то прислал мне его по почте. Оригинал.

- Кто?

Кингсли покачал головой.

- Вот это действительно вопрос.

- Какие-нибудь идеи на этот счет?

- Ни одной. Оно было отправлено анонимно. В качестве угрозы или предупреждения... или, возможно, банальной провокации.

- Угрозы? Разве секрет, что ты и отец Стернс были вместе в школе?

Кингсли снова что-то услышал в голосе Кристиана. Тот что-то знал. Возможно, он даже не догадывался о своих знаниях. Но Кингсли выяснит это.

- Не секрет, что мы вместе учились в школе. Non. – Кингсли ждал и позволил тишине между ними, заполнить комнату, словно прибывающей водой.

- Твоя сестра... - начал Кристиан и остановился.

Кинг ничего не ответил. Он видел сотни людей, близких к тому, чтобы сорваться, и знал это выражение в их глазах. В этот момент Кристиан стоял, балансируя на краю скалы, скалы вроде той, что убила Мари-Лауру. Не нужно сейчас ничего не делать, надо просто позволить ему упасть.

- Ты и Стернс…

- Что насчет нас?

Кристиан уставился на свои сцепленные руки.

- Она пришла ко мне однажды... в слезах. Она сказала, что думала, будто Стернс, что ее муж был влюблен в кого-то другого. Она сказала, что он никогда не…

- Притрагивался к ней.

Кристиан встретился глазами с Кингсли.

- Я не поверил ей. Кроме священников и нас здесь никого не было. Она была единственной девушкой на много миль вокруг. И даже если бы было иначе, разве можно влюбиться в кого-нибудь больше, чем в нее?

- Он мог, - сказал Кингсли, не сумев сдержать оттенок гордости в голосе.

Он, возможно, уже потерял первенство своей любви для Сорена в сравнении с чувствами к его Малышке, но когда-то именно Кингсли был победителем.

- Он любил тебя. - Кристиан сказал эти три слова так, словно обнаружил Святой Грааль. - Всю свою жизнь я задавался вопросом… смерть Мари-Лауры - это как рана, что не зажила. Почему она умерла. Что заставило ее... ты и Стернс. Я подозревал, но никогда не верил.

- Что ты подозревал?

Качая головой, Кристиан оглядел комнату, словно никогда не видел ее прежде.

- Свадьба. Я наблюдал за вами тремя. Мари-Лаура не могла перестать пялиться на него. Конечно. Она была невестой. Но ты не смотрел на нее, на твою собственную сестру, которая выходит замуж. Ты смотрел на него. И он...

- И он смотрел на меня.

- Господи Боже…, - его старинный друг поставил чашку чая обратно на стол и уставился на него. Он пробежал пальцами сквозь волосы, или то, что от них осталось и потер свое лицо. Его руки повисли по бокам, и он выпрямился. - Перед окончанием школы… перед летними каникулами... тебя отнесли в лазарет. Ты…

- Non. Это не так. Это не было... мне сложно объяснить.

- У тебя было так много подружек.

Кингсли встал и подошел к Кристиану.

– У меня до сих пор их много. Как там в том стихе? “Нет ни еврея, ни грека, нет ни раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского ибо все вы одно в постели Кингсли”?

Он потрепал Кристиана по щеке в снисходительной манере. Его друг вздрогнул, поймал себя на том, что вздрогнул, а затем рассмеялся.

- Это должно быть какой-то перевод “К Галатам”* (Прим. Послание к Галатам — книга Нового Завета, написанная апостолом Павлом и адресованная христианской общине Галатии), который мне не знаком.

- Это мой личный перевод. С тобой все в порядке, Кристиан? Выглядишь немного бледным.

- Я справлюсь. Может быть. Я пытаюсь, уложить в голове все это... хотя, некоторые вещи обрели смысл. Стернс всегда был таким отчужденным.

- Просто так получилось... мы были всем друг для друга. В эту школу, кроме медсестры, не ступала ногой ни одна женщина.

- Медсестра Джен, в возрасте девяноста лет и весом в сто девять килограммов.

- Exactement. Точно.

- И твоя сестра, - напомнил ему Кристиан.

- И моя сестра.

- Значит, кто-то отправил тебе мою фотографию, где вы со Стернсом. А ты и Стернс были…

- Мы были любовниками, Кристиан, - поддел Кингсли. – Ты священник, а не девственник.

Кристиан одарил его полуулыбкой.

- Правда. Ты говоришь “были”. Это действительно дела минувших дней. Он священник сейчас. Он не может…

- Не беспокойся о le pr^etre. Он и я далеко в прошлом. Его прихожане поклоняются ему почти так же, как Богу. Он никогда не предавал их доверие.