Принц Лжи

Адон кивнул, его рука потянулась к булаве, висящей у пояса. Потертость на штанах свидетельствовала, что священник редко отправлялся куда-то без своего оружия.

– Попытки и раньше были, но кольцо, которое ты изготовила, прекрасно справляется со своей работой – каждый раз предупреждает меня об опасности.

– Кайрик задумал пойти против церкви, – мрачно сказала Мистра. – Твоя смерть явится для него долгожданной наградой, сравнимой разве что с… – Она замолчала, не договорив.

– Он пожалеет, если когда-нибудь найдет Кела, – сказал священник и, отбросив черную, как вороново крыло, прядь со лба Мистры, заглянул в ее глаза. – Каким-то образом Келу удавалось скрываться все эти годы. Насколько нам известно, он сейчас в безопасности, вынашивает план мести Кайрику.

– Я ценю твои чувства, Адон, но я больше не девчонка в любовной горячке, чтобы меня можно было утешить такими фантазиями, – строго сказала Мистра, но потом все-таки улыбнулась. – Мне остается только надеяться, что кто-нибудь из богов прячет душу Кела, а потом, выждав немного, в обмен на нее попросит у меня какое-то одолжение.

Адон пожал плечами:

– Кел, когда еще был жив, сумел провести Бэйна так, что тот снял с него проклятие. Если, ему хватило хитрости на это, то вполне вероятно, он еще осуществит свою месть. – Священник заметил, как на тонком лице Мистры промелькнула печаль, словно темные облака закрыли солнечный розарий, и решил переменить тему, но сделал это довольно неуклюже. – Церковь в Тигее процветает, как и деревня. Мы славно потрудились, чтобы обратить вспять проклятие герцога. Корина…

– Я знаю, как обстоят дела в моей церкви, Адон. Ты прекрасно справляешься со своими обязанностями, а твоя протеже делает выдающиеся успехи на поприще служения церкви. – Мистра замолчала, вглядываясь в пургу. – Она довольно красива и очень тебя любит.

– Миднайт. – Адон произнес имя богини, вкладывая в него всю свою преданность и уважение. – Ты ведь не для того привела меня сюда, чтобы поговорить о Корине.

Богиня печально улыбнулась:

– Да. Я привела тебя сюда с более важной целью. Я думала, увидев это место, ты лучше поймешь, что именно мне нужно тебе сказать.

Мистра принялась вышагивать по холму, ее тонкие одежды закружились вокруг нее, как пылинки в солнечном луче. Защитный шар двигался вместе с ней. Адон пошел рядом.

– Мне нужно с кем-то поговорить, – начала она.

– Я, конечно, помогу, – тихо сказал Адон, – но нас может увидеть какой-либо другой бог…

– В том-то все и дело, Адон: другие боги ничего не видят, кроме того, что хотят, а мир они представляют весьма узко.

Богиня Магии небрежно махнула в сторону холма, погребенного к этому времени под горой снега. Не успела она опустить руку, как лед и снег начали таять, обнажив черные камни. Обледеневшие скелеты кроликов и лисиц, содрогнувшись, ожили и, завыв от боли, принялись сражаться, как обезумевшие рыцари на турнире.

– Кажется, я никогда не говорила тебе, почему Хельмландия такая как есть, почему здесь царствует дикая магия? – Богиня продолжила, не дожидаясь ответа: – В некоторых местах, где аватары вызвали наибольшие разрушения во Время Бедствий, ткань реальности почти совсем истощилась. А здесь, где энергия умиравшей Мистры взорвала землю подобно миллиону пушечных ядер, ткань сделалась тоньше всего.

– Какое все это имеет отношение к тому, каким боги видят мир? – спросил Адон.

– Там, где ткань такая тонкая, Равновесие самое непрочное, – пояснила Мистра. – Земля раскачивается туда-сюда, раздираемая разными силами, которые на короткое время захватывают власть. Зеленая весна, которую мы только что видели, это работа Летандера. Затем землю присвоил снова Аврил. Сейчас… – Она взглянула на сражающиеся скелеты посреди унылого поля камней. – Это может быть работа Кайрика. Или Талоса. – Она прерывисто вздохнула и прикрыла сияющие глаза. – К тому же богам неведомо, что они творят вред. Они не могут понять, что, кидая мир из зимы в лето, они тем самым его разрушают.

– А ты не можешь им объяснить? Если ты видишь опасность…

– Вот именно, – сказала Мистра, сердито сверкнув глазами. – Боги видят мир так, словно это какое-то поле, которое можно завоевать или проиграть. Но каждый из них на этом поле играет в свою собственную игру. Талое стремится всё разрушить, тогда как Летандер добивается только: одного – все должно возродиться к жизни. Они и друг друга-то замечают, только если им кто-то начинает мешать.

Адон покачал головой:

– Мне очень жаль, богиня, но я не понимаю. Я хочу сказать, они ведь боги, разве нет?

– Да, – многозначительно сказала Мистра. – Они боги. Но это вовсе не означает всего того, во что ты веришь, всего того, о чем говорят в своих проповедях и трактатах священники. Я проникала в сознание богов, я видела мир их глазами. – Она помолчала, изучая безумную битву, разворачивающуюся на каменном поле. – Возможно, мне удастся тебе объяснить по-другому…

Мистра едва шевельнула рукой, и они исчезли из Хельмландии. Но когда богиня и ее спутник через секунду прибыли в другое место, вокруг них царил не меньший хаос.