Принц Лжи

Длинные металлические иглы скользнули прямо в череп Гвидиона, и он почувствовал, что его сознание возвращается в новое громоздкое тело. Быстроход попытался сопротивляться, но ему показалось, что все эти иглы, засевшие в черепе, открыли под его ступнями люк. Он устремился туда по спирали, оказавшись в абсолютной темноте. Внезапно со всех сторон замаячили холодные металлические стены. Они сжимались вокруг него, лишая возможности шевельнуть рукой или ногой. Он хотел закричать, но крик умер, так и не родившись, попав на золотые штыри.

На какое-то время Гвидиона охватил паралич, затем темноту вокруг него разорвала вспышка света. Он открыл глаза и оглядел тронный зал Кайрика.

На стенах плясали тени горящих мучеников, поигрывая на небрежно развешанных трофеях. Гвидион мог разглядеть каждую косточку в троне Кайрика, каждую идеально сработанную деталь механических кузнецов Гонда. Перед ним стояли Принц Лжи и Чудодей и с какой-то странной гордостью смотрели на него, хотя у каждого была своя причина гордиться. Впервые воин заметил, что их человеческое обличье было всего лишь фасадом, своеобразным костюмом, надетым для маскарада. Взгляд их немигающих глаз, каждое движение выдавали в них силу. Их осязаемые тела были всего лишь марионетками. И жизни в них было не больше, чем в деревянных резных чурках.

Гвидион ощутил запах божественной силы – точно так пахнет воздух-перед сильной грозой. Тут нахлынули и другие запахи: запах запекшейся крови на мече Кайрика, заплесневелых древних костей, облепленных могильной землей, из этих костей было сделано почти все убранство зала, горящих писарей и слабый запах масла, которым были смазаны детали големов. Но больше всего его взволновал собственный запах. От него пахло холодным металлом с примесью духа-разложения, смерти. Все эти запахи были в тысячу раз тоньше и в то же время в тысячу раз сильнее любого запаха, который он знавал в земной жизни.

Постепенно к Гвидиону начало возвращаться и другое восприятие. Железка, засевшая во рту, отдавала мерзкой горечью, словно вино, превратившееся в уксус. Теперь он ощущал каждый болт, каждую заклепку в своих доспехах так, будто они всю жизнь были частью его тела. Удары божественного молотка оставили почти незаметные следы на металле, и на секунду Гвидион забылся, разглядывая каждую вмятинку. Другие картины, звуки и запахи нахлынули на него: мягкое шуршание одежд Жергала, когда сенешаль подлетал к Кайрику; жар от светильников с горящими мучениками; зловоние, доносящееся от реки Слит, словно та извивалась прямо под стенами замка…

– Ему придется немного привыкнуть к тому, как шлем увеличивает все, что он видит и слышит, – сказал Гонд и швырнул гаечный ключ одному своему голему, который поймал его на лету с удивительной ловкостью. – Так когда ты хочешь, чтобы я собрал остальные восемь штук?

– Прямо сейчас, – ответил Кайрик. – Я уже отобрал кандидатов для управления всеми доспехами.

Гонд нахмурился и запустил пальцы в жесткую бороду.

– Хм-м. Правильная подгонка требует большой сосредоточенности, а меня ждет другая работа в Согласии.

– Эти инквизиторы нужны мне без промедления, – резко произнес Кайрик и направился обратно к трону. – Мистра лишила меня магии, а тем временем в Зентильской Твердыне коварные заговорщики пытаются обратить против меня мою же церковь. В этом городе живет большинство моих последователей. Если я их потеряю, то у меня не будет сил управлять Царством Мертвых. – Охваченный внезапной яростью, он стукнул кулаком по трону. – Ты знаешь, что случится, если в этом месте начнется бунт, а я не смогу его подавить?

Гонд пожал плечами:

– Нет, да и не особенно хочу знать. Я ведь тебе уже говорил, Кайрик, что меня не волнует, для чего ты станешь использовать эти доспехи, лишь бы только не против моих последователей. И еще одно… – Он похлопал Гвидиона по плечу. – Я просто хочу, чтобы весь мир увидел мое мастерство. Имея хорошего кузнеца и неплохое сырье, можно создать вот такое чудо, с которым не справится ни одна магия.

– Но девять механических рыцарей будут свидетельствовать о твоем мастерстве лучше, чем один, – ответил Кайрик, меняя театральный гнев на милость, словно змея, сбрасывающая шкуру. – Полно, Гонд. Будь благоразумен…

Бог Ремесел закатил глаза.

– Забавно слышать от тебя такое, – сказал и вытянул мощную руку, предотвращая гнев бога Смерти. – Так и быть. Я сделаю их сейчас.

По одному его кивку големы бросились к восьми клетям, выставленным в ряд у стены и начали их суетливо распаковывать. Чудодей повернулся к Гвидиону.

– Подними левую руку, – рявкнул он.

Гвидион попытался было не подчиниться, но почувствовал, как его тело невольно выполняет приказ. Гонд следил за движениями воина наметанным глазом, обходя вокруг тени в железных доспехах.

– Если он понимает команды, то очень скоро сможет отправиться на дело, – объявил Чудодей. – Отдавай ему свой приказ в любое время.

– Ты должен уничтожить всех еретиков Зентильской Твердыни, – сказал Кайрик.