Принц мафии (ЛП)

Подтягиваю ноги на сиденье и прижимаю их к груди. Смотрю на свое отражение в стекле, задаваясь вопросом, куда же делись слезы, потому что не чувствую никакого жжения в горле или носу ― обычных признаков того, что я вот-вот заплачу. Джип продолжает движение, и я чувствую Джека рядом с собой. Он слишком близко, и мне хочется, чтобы он сел с другой стороны, но сказать ему об этом ― значит признать его присутствие.

Подъезжаем к воротам его дома, и желудок у меня сжимается. Не знаю, чего ожидала: возможно, того, что меня подбросят до дома? Или отвезут в больницу?

Джип медленно останавливается у входной двери, и Джек придвигается ближе ко мне. Я поворачиваюсь, когда замечаю, что он тянется ко мне.

― Не трогай меня!

Его бесчеловечность, с которой он оставил моего брата умирать, разъедает все хорошие мысли о нем. Я встречаюсь со взглядом его холодных голубых глаз. Опять у меня возникает желание наброситься на него. Как он мог? Он продолжает смотреть на меня.

― Я хочу поговорить с Кианом, ― по крайней мере, у него есть сердце.

Джек не отвечает. Стискивает зубы, отодвигается от меня и выбирается из джипа.

― Ответь мне, ― кричу я ему вслед, но он закрывает дверцу.

Когда дверь закрывается, я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но швы, которые сдерживали меня всю мою жизнь, истончились и начали постепенно разрываться. Слышу, как кто-то хмыкает, и вспоминаю про водителя. Он мне не нравится. Кажется, он все время ухмыляется. Он О’Риган, в этом нет сомнений. Все они такие самодовольные, и этот не исключение.

― Ты останешься сзади? Лапочка? ― у него сильный североирландский акцент, и то, как он говорит «лапочка», звучит как оскорбление. Я не успеваю ответить, так как дверь открывается прежде, чем я дотрагиваюсь до ручки. Джек открывает ее медленно, чтобы не напугать меня, и отходит в сторону, чтобы я вышла.

― Мне надо поговорить в Кианом, ― повторяю я, но мой голос слаб.

― Потом, ― лишь одно слово цедит он сквозь стиснутые зубы, и пока что я довольствуюсь и этим. Это лучше, чем его сердитое молчание.

Выходя из джипа, удивляюсь, что могу держаться на ногах. Крепко вцепившись в пиджак, захожу в дом и молча поднимаюсь по лестнице. Двигаюсь с трудом, спину пронзает боль. Останавливаюсь на полпути, чтобы попытаться отдышаться. За спиной слышу его тяжелые шаги и взлетаю в воздух, когда Джек подхватывает меня на руки. Его объятия удивительно нежны, но я ничего не хочу от него.

― Опусти меня на пол, ― мой голос звучит странно даже для моих собственных ушей.

Джек не смотрит на меня и не выпускает из рук, пока мы не оказываемся в его спальне, где он опускает меня на кровать. Я отползаю от него подальше; он вызывает во мне только злость и отвращение.

― Доктор Коффи тебя осмотрит, ― говорит он, внимательно меня разглядывая.

От боли такой силы, словно по животу прошлись острием гвоздя, мое зрение затуманивается.

― Чтобы что? Хочешь удостовериться, что я осталась чиста? ― мои слова взлетают ввысь и хлещут его, как кнут.

Он молча подходит к двойным дверям, выходящим на балкон. Я остаюсь сидеть на кровати, размышляя о том, что случилось со мной. Меня пытались изнасиловать. Моего брата подвесили к потолку. Такие вещи происходят в кино, а не с такими как мы, обычными людьми. Деклан не заслужил такой участи. Он просто связался не с теми людьми.

Звук шагов на лестнице заставляет меня переключить внимание на дверь спальни. В комнату заходит женщина с короткими каштановыми волосами и очками в белой оправе. Она держит в руках черную сумку и тепло улыбается мне. Ей около шестидесяти, и в ней чувствуется материнская теплота.

― Я доктор Коффи, ― она высокая, и ее белый шерстяной свитер под горло кажется колючим.

― Я хочу, чтобы вы ее осмотрели, ― не поворачиваясь, произносит Джек.

Горечь наполняет мой рот.

― Он хочет, чтобы вы удостоверились, что я осталась чиста, ― говорю я доктору Коффи.

Она смотрит на Джека и достает из сумки инструменты, словно не слышала моих слов. Скольких людей она залатала для него? В скольких ситуациях она дарила свою теплую материнскую улыбку? Это сделало ее почти такой же испорченной, каким является он.

― Не беспокойся. Он меня не изнасиловал, ― говорю я Джеку. То, что он сделал, гораздо хуже. Моя грудь болит от его грубых рук. Страх перед тем, что должно было произойти, заставляет меня чувствовать, будто это уже случилось. Как будто Мясник забрал часть меня, на которую у него не было права.

Джек поворачивается к доктору Коффи:

― Мне нужен полный отчет.

― Конечно, мистер О’Риган.

Они оба игнорируют меня, как чашку со сколами, которую нужно оценить. Стоит ли склеивать меня заново или уже нет смысла?

Я уже недостаточно хороша, чтобы со мной разговаривать?

Джек направляется к выходу, и страх сжимает мое горло и заставляет вскочить с кровати.

― Посмотри на меня, ― громче произношу я, и он останавливается в дверях, но не поворачивается. Он застывает, вцепившись в дверной косяк.

― Что такое, Джек? Тебе не нравится делиться своими игрушками? ― подстрекая его, я хочу, чтобы он набросился на меня, чтобы я могла дать сдачи.