Принц мафии (ЛП)

― Не волнуйся, Джек. ― Мейв улыбается, вырываясь из моих объятий. ― Ты получишь свой фунт плоти, ― улыбка не сходит с ее губ, когда она возвращается к столу, а я чувствую себя гребаным чудовищем.

Киан останавливается рядом со мной, но я не в настроении.

― Скажешь хоть слово, и мне плевать, кто на нас будет смотреть. Я разобью твою гребаную рожу.

Тишина.

Я смотрю на Киана.

― Услышал?

Он кивает, стиснув зубы.

― Громко и ясно.

ГЛАВА 20

МЕЙВ

Он хуже, чем я думала. В какие-то моменты случаются проблески, когда мне кажется, что я вижу в его глазах нечто большее, а потом он берет и напоминает мне о нашей сделке, нависшей над моей головой.

Хватаю пиво. Вообще я не пью, но прямо сейчас мне плохо, так что я заливаю в себя то, что терпеть не могу. Когда Джек садится рядом и придвигает мой стул к себе, как будто я его собственность, я пью еще больше и утыкаюсь взглядом в красно-белую скатерть. Алкоголь на меня странно действует. Сбрасываю с плеч кожаную куртку, когда тепло растекается по телу.

Киан возвращается, и все приступают к еде. Дана и ее мать поддерживают непринужденную беседу. Все мужчины улыбаются и кивают, похоже, всему, что те говорят. Мне нравятся отношения между ними. Все, что Дана рассказывает о колледже и поездке в Италию, искреннее волнение Светланы за дочь; она хочет знать все.

Обвожу взглядом мужчин. Подонки. Все без исключения.

Они все одинаковые, совсем как мой отец. Я отпиваю еще и замечаю, что Дана смотрит на меня.

― Ты пьешь? ― она наклоняется вперед, пока сворачивает салфетку. Ее внимание сосредоточено на салфетке, как будто то, что она говорит, не имеет значения.

― Только одну, ― мой голос звучит оборонительно, и я съеживаюсь, когда на меня обращает внимание Лиам. Мне не нравится то, как он смотрит на меня. Уставившись в ответ на него, делаю еще глоток, становясь немного смелее. Как бы я хотела высказать ему все за те гадости, которые он говорил, когда я была ребенком. Мне стоило бы поднять его на смех и сказать: «Посмотри на меня, я сижу за твоим столом, ем твою еду и делаю вид, что трахаюсь с твоим сыном».

Джек касается моей ноги, и я понимаю, что от меня волнами исходит враждебность. Проглатываю гордость и смотрю на Джека с улыбкой, приклеенной к губам. Эта улыбка способна сдержать всю мою боль внутри, и я не отпущу ее, потому что боюсь, что, если это сделаю, развалюсь на части прямо за этим столом. Сейчас, несмотря на то, что злюсь, все идеально. Я сижу здесь с Джеком, моим парнем, наслаждаюсь ужином с его семьей и Даной, моей лучшей подругой. Меня окружает тьма, которая давит на нас. Кажется, что среди этих четырех колонн, окруженных сказочными огнями, мы в безопасности. Это заставляет меня вспомнить молитву, которую отец произносил со мной каждый вечер перед сном.

Господи, благодарю

За грядущую зарю.

Если я умру во сне ―

Позаботься обо мне…

Матфей, Марк, Лука и Иоанн

Благословляют мое ложе по четырем углам.

Благословляют Мейв по вечерам.

В ушах стоит шепот отца, и боль пронзает сердце. Я часто представляла себе четырех ангелов, каждый из которых держит уголок моего одеяла.

Джек медленно наклоняется и прижимается губами к моим губам, и я принимаю его поцелуй. Прямо сейчас мне необходим какой-то якорь. Я поднимаю руку и касаюсь его щеки. Поцелуй длится недолго, но он высасывает из меня всю злость, оставляя головокружение от желания.

― Может, потом сходим в «Гадюку»? ― сквозь пелену, которую поцелуй Джека установил вокруг меня, слышу слова Даны.

― Звучит заманчиво, ― отвечает Шей с самой милой улыбкой на лице. Несмотря ни на что, он мне не нравится. Мне не нравится проницательность, которая прячется в его взгляде, когда он говорит. Я чувствую, что он говорит одно, а думает другое. Это странный вывод, так как мне совсем немного времени удалось провести рядом с ним, но именно это мне кажется, когда я смотрю на Шея.

― Ты идешь? ― Дана наклоняется ко мне, чтобы убедиться, что я ее слышу.

― Это зависит от Джека, ― я делаю еще глоток, и мне нравится, что он делает со мной. Джек все еще не отпускает мою руку, и это приятно. Идущее от него тепло чувствуется совсем иначе, чем то, что я получаю благодаря напитку. Я знаю, что выпивка по сути своей ― ложь, а он ― нет. Я чувствую его от макушки до кончиков пальцев.

― Все, что пожелаешь, ― улыбается мне Джек, и я не знаю, то ли из-за маленьких огоньков, которые мерцают вокруг нас, то ли из-за горячительной жидкости, которая течет по венам, но его улыбка кажется настоящей. От прилившего жара щеки вспыхивают, и я наклоняю голову. Не хочу, чтобы он заметил, что у меня в действительности есть к нему какие-то чувства.

― Думаю, это было бы весело, ― говорю я, глядя сквозь опущенные ресницы.

― Решено, едем в «Гадюку», ― поднимает голову Джек.

― Я, пожалуй, пас, ― говорит Киан. Он почти весь вечер молчит. Я постоянно чувствую его взгляд на себе, но каждый раз, когда поднимаю глаза, вижу, что он уткнулся в свою тарелку. Может, с выпивкой приходит чувство паранойи.