Принц на белом кальмаре

— Нет, всего лишь не позволяю ему распускать свои собственные, — проговорил юноша, сильнее сжав пальцы на кулаке короля. — С каких это пор ты позволяешь себе бить женщин?

— С тех самых, как они превратили голову моего сына в пустую ракушку, — напряженно выдохнул король, с силой вырвав руку. — Как ты смеешь перечить мне?

— Просто надоело во всем с тобой соглашаться, — холодно сообщил Брайн, закрывая меня от короля спиной. — Надоела та иллюзия свободы, которой ты все эти двадцать лет пытался заткнуть мне рот. Я долго терпел и мирился с ней, но знай: теперь есть вещи, в которых я не уступлю.

— Неблагодарный нахал, — скривился король. — Многие наследники до тебя не имели и десятой доли той свободы, что я дал тебе. Но теперь я понимаю, почему их держали в такой строгости, почему вырывали с корнем малейшие зачатки всей этой дряни. Если распустить наследника хоть немного, его понесет, и он начнет творить все, что ему вздумается. И опозорит свой род, попирая вековые традиции королевской семьи! Наплюет на свой долг наследника престола!..

— Мой долг как наследника престола — стать образованным, справедливым и мудрым правителем: отменным экономистом, искусным политиком, сильным воином и стратегом. И потом, используя все эти знания и умения, руководить государством так, чтобы оно процветало. Но прости меня, отец, я решительно не вижу связи между вышеназванным и тем, какая женщина станет моей женой. Возможно, мои слова вызовут ужас, но некоторые традиции существуют лишь для того, чтобы время от времени их упразднять.

— Скорее, это некоторые дети рождаются лишь для того, чтобы их высекли как следует, — прорычал король.

— В самом деле? Тогда будь добр, докажи мне — тому, кого ты так уверенно считаешь ребенком, — почему эта традиция должна до сих пор существовать?

— Потому, что иначе всякая прошмандовка сможет, построив глазки, запрыгнуть в постель к наследнику и стать королевой!

— Напомню тебе, отец, нашего замечательного предка, короля Шарафа Первого. Того самого, который, взойдя на престол, после скоропостижной кончины своей законной и выбранной отцом достойной супруги женился на графине Стефаре, знаменитой самым длинным списком любовников всех мастей за всю историю двора. Поговаривали, третья принцесса была бастардом обаятельного разбойника, к которому королева Стефара несколько раз наведывалась в таверну на окраине. Ходили слухи, что принцесса была зачата прямо на столе, под всеобщее улюлюканье, когда пьяная в хлам жена короля проиграла в кости. Но король Шараф, естественно, не верил злым языкам, ведь королева была так очаровательна и искусна! То, что наследник не умер случайно, уступив место своим младшеньким братишкам, — заслуга главного советника, который тайно отослал его подальше от двора. Так что, как видишь, этот твой метод вековых традиций не слишком эффективен, если у правителя нет мозгов. И, смею заметить, королевская традиционная система ценностей, которую ты отчаянно пытался мне навязать, не слишком располагает к тому, чтобы выработать у правителя умение как следует мыслить и, в том числе, разбираться в людях… только разве что в титулах. Потому, отец, я не собираюсь превращаться в такую же холодную машину, как ты и десятки наших предков. Некоторые решения я буду принимать только сам, не становясь ничьей марионеткой. Иначе… иначе паршивый из меня выйдет король.

Юноша с вызовом ухмыльнулся, заставив отца побагроветь.

— Знаешь, Брайн, ты слишком себя переоцениваешь, — проговорил король, словно сплевывая каждое слово. — Может, это действие чар этой паршивки, может, твой собственный гонор, но я намерен положить этому конец. Леди Милера станет твоей законной супругой, а уж потом заводи себе сколько угодно благородных фавориток, чтобы или искренне любить их всеми внутренними органами, или просто развлекаться — дело твое. Будь мудрым мужчиной, а не легкомысленным юнцом…

— Мудрым? — хмыкнул Брайн. — Ваше величество Октарий Второй, вы слегка перепутали понятия! То, что вы называете мудростью, в действительности иная черта, обычно именуемая мерзостью, низостью и лицемерием.

— Прекрати паясничать! — гаркнул король.

— Слушай меня внимательно, отец: я не собираюсь жениться на Милере. Можешь считать, что я официально разрываю нашу с ней помолвку.

— Тогда она умрет, — проговорил мужчина, прожигая меня недвусмысленным взглядом.

— Что?

— Если ты поступишь так, то знай, Брайн: я… я не побоюсь проклятия и обезглавлю эту чертовку!

— Ира ни в чем не виновата, — прошипел принц.

— Вот и подумай о жизни «ни в чем не виноватой» девицы, — выпалил король. — Либо ты подчиняешься мне, либо она отправится на эшафот.

— Тронешь ее хоть пальцем, и один из нас точно не проживет дольше часа… ну, а кто из двоих — тут уж посмотрим. В любом случае, ты либо умрешь на дуэли, либо лишишься наследника.

Брайн говорил настолько холодно, что у меня мурашки по чешуе побежали. Я не видела его глаз, но готова была поклясться, что в них застыла пугающая твердость.

— Закрой пасть, малек! Как ты смеешь говорить подобное собственному отцу? Да еще из-за какой-то паршивой девки?!