Принц на белом коне

Руслан заявил, что у него полный аврал на работе!.. Что вчера в поселке Затон ограбили писателя Озерова, а найти ноутбук с текстом последнего романа поручили группе Чумакова…

Ребята из его бригады уже работают на месте, и ему пора присоединиться…

Перед уходом мужчин спасенная Светка расцеловала каждого и обещала шикарный банкет в восемь вечера.

И почти сразу Свечка потащила Татьяну в баню…

Они разделись на дубовых скамьях, которые покойный Зелинский скопировал в Сандунах.

Потом они пошли в основное «моечное» отделение, где скамьи, шайки, медные краны и огромное окно с видом на пруд…

Справа дверь в бассейн и всякие джакузи с душами Шарко.

Слева дверь в сауну и в парилку с вениками и душистыми травами.

Но подруги остались в центральном зале…

Свечка включила воду, которая лилась в обычную железную шайку – в тазик, который дребезжал и гремел. А журчащая вода добавляла звуков, делая невозможной прослушку любыми «жучками».

Они сдвинули вместе две лавки, обдали их горячей водой и легли рядышком, разглядывая потолок… Они устроились так, чтоб никто не мог прослушать их секретную беседу.

Подруги говорили и слушали друг друга почти ухо в ухо.

Свечка еще до бани сказала, что им есть о чем поговорить…

Но разговор будет очень секретный!

В последние часы для Тигры ее подруга Светка Горелова, побывавшая в лапах похитителей, сразу стала в авторитете…

И до этого Свечка всегда была ведущей. Она всегда была более практичной, хитрой и сообразительной.

– Вот скажи мне, Татьяна, кому из мужчин ты доверяешь безоговорочно?

– Грише Горскому – я его больше года знаю… Потом, Руслану Чумакову – это он тебя спас сегодня… И, конечно, Аркаше Боброву – он сегодня с бандитами дрался и кровь свою пролил. Завтра увидишь, какая у него рана на лице.

– Точно – рана?

– Ну, не рана, а порез.

– Порез или царапина?

– Не смейся, Свечка! У Аркаши вся рубашка была в крови.

– Я не смеюсь, Тигра! Просто теперь я даже глазам своим не верю!.. Помнишь Гальку Плоткину из нашего класса.

– Конечно! Она сразу после выпускного замуж выскочила.

– Вот-вот!.. Она мне в порыве чувств одну штуку рассказала. Я поклялась, что никому не скажу, но для тебя нарушу клятву.

– Свечка, это нехорошо!.. Я чужие тайны люблю, но может не надо?

– Надо, Таня, надо!.. Я хочу глаза тебе раскрыть. В том смысле, что нельзя всем верить.

– Хорошо, Свечка!.. Только пойдем в парилку. Здесь что-то холодно стало.

И действительно – быстро прогреть банный комплекс Зелинского было сложно…

Буквально за три дня до расстрела у ворот покойный Юлий Семенович созвал инженеров и поставил задачу втрое усилить мощность нагревателей…

Он так прямо и сказал: «Вот захотели мы с женой попариться, нажали кнопку, и пока мы идем сюда, пока в предбаннике снимаем трусы – чтоб тут уже всё пыхтело и пенилось»…

Печальный факт – но очевидно, что банкир Зелинский больше никогда тут не помоется!..

В парилке было намного теплее, хотя пара там не было…

Булыжники в печке сильно разогрелись, но не раскалились.

Тигра открыла шкафчик, взяла бутылку кваса и плеснула густую жидкость на горячие камни… По всем правилам они должны были затрещать, зашипеть, запениться, выпуская клубы ароматного пара.

Но маленькие гранитные валуны жалобно запищали и слегка пузырились, делая теплый квас горячим, но не кипящим.

* * *

На даче писателя Озерова всё утро продолжался переполох…

Вчера в доме работали криминалисты, проводник с собакой, местный следователь, участковый, три оперативника. Но все эти ребята, включая черную овчарку Макса, были люди деликатные и не доставляли много хлопот.

Хуже было от журналистов. Они слетались к дому, как осы на мёд…

Их не пускали дальше забора, но они роились везде, где только можно. Эти сотрудники СМИ проникали через каждую щель, гудели, жужжали и пытались ужалить – в том смысле, что насильно взять интервью или без спроса сделать «желтое» фото.

Озеров попытался узнать у писак, откуда они узнали о печальном событии.

Странно, но все журналюги отвечали одинаково: «Нам недавно сообщили по городскому телефону. Кто позвонил?.. Не назвался. Сказал, что доброжелатель».

Пропажу ноутбука с романом только условно можно было назвать кражей.

Маленький компьютер исчез – это факт!

Но не было никаких следов взлома забора, дверных замков или окон…

Из дома не пропало больше ничего, включая скромное золотишко жены писателя…

И это парадокс!

Если деньги, нажитые писательским трудом, были тщательно спрятаны под бельем в шкафу, то украшения супруги лежали на самом видном месте. Разные кольца, серьги и кулоны с цепочками были свалены на трюмо под зеркалом и сверкали мелкими бриллиантами во все стороны…

Для вора не заметить их было невозможно! А не взять – глупо.

Всё это Чумаков знал еще вчера. Ребята доложили ему о странном грабеже. Они же предложили ему три версии, которые исходили из вопроса – «А был ли вор, который забрался в дом?»

Первая – Озеров вчера весь день ездил по Москве с кейсом, в котором лежал злополучный компьютер. Как человек творческий, и потому рассеянный писатель мог где-нибудь посеять ноутбук, потерять в метро, оставить у кого-то дома.