Принц на Новый год

– Пригретое место? – усмехнулся Немезис. – Ты завидуешь должности тюремщика? С удовольствием уступлю её тебе. Потому как с ролью распорядителя ты явно не справляешься. Правила поединка читал? Или пролистал пару страниц, не заглядывая в текст? Претендент неприкосновенен. Все обыски и допросы вне закона. Король должен быть настолько силён, чтобы его сопернику даже мухлёж не помог. А твой отец слаб, вот и вертится, как…

Фразу тюремщик не закончил. Не дал Каликсу повода заявить об оскорблении достоинства короля. Но каждый, кто стоял в допросной, понял о чём речь. А принца ещё и стыдом кольнуло. Он всё-таки мухлевал. Резерв Нади намного больше его собственного. Было бы честнее взять только то, чем он мог распоряжаться до свадьбы и ни одной частицы силы сверху. Но разве Лавр был честен, когда сажал соперника в каменный мешок? Когда лишал его возможности защитить себя? Нет поединка с совестью не будет. С узурпатором и предателями играть в благородство нельзя. Принц возьмёт у жены то, что сможет взять и ударит.

– Мой отец вас всех казнит! – взвился Каликс. Мальчишка, не умеющий справляться с нервами. – Как старика Григориуса! Его голова уже покатилась по плахе. Ты похоронил тело или сжёг? А со своим что попросишь сделать, главный тюремщик?

У Димитрайоса в глазах потемнело. Удар, которого он никак не ожидал. Немезис стоял, опустив взгляд.

– Когда это случилось? – услышал принц свой охрипший голос. – Когда?!

– Ночью. Два часа назад. Каликс принёс постановление о казни со сроком исполнения «немедленно». Простите, Ваше Высочество, я не хотел говорить… Из-за поединка.

Потому что новость уничтожала боевой дух. Принц не позволил себе пошатнуться, схватиться за стену или ещё как-то показать слабость. Смерть наставника отзывалась жгучей болью в груди. Он ведь так и не поговорил с ним, не поблагодарил за всё, что он для него сделал. Не попрощался. Григориус сидел за стеной. Димитрайос верил, что вытащит его оттуда, как только победит Лавра и не успел. Казнь – целиком его вина. Его вина.

Слабость всё-таки взяла вверх. Сказались долгие дни голода и сидения в каменном мешке. Принц опёрся об угол стола и прикрыл глаза.

– Что такое, Ваше Высочество? – с желчью в голосе спросил Каликс. – Вам дурно? Позвать врача?

«Не дождёшься, – пульсировала мысль в голове. – Ты меня не сломаешь».

Лавр специально это сделал. И Кассиус в стороне не стоял. Не смогли добраться до Надежды, взялись за Григориуса. А отец? Отрёкшийся от власти король жив? Или его прямо сейчас ведут на плаху?

– Я требую поединка, – твёрдо сказал принц. – Разве мы не опаздываем на арену?

– Не волнуйтесь, – лучезарно улыбнулся Каликс. – В бездну к демонам невозможно опоздать. Стра-а-ажа! Стройся. Выходим.

Надежда

Арена Эллады чем-то напоминала Коллизей в его лучшие дни. Овальное поле в центре, засыпанное песком, трибуны в несколько ярусов. Но в отличие от античного театра между зрителями и бойцами пролегал защитный ров. Яма, выкопанная вокруг арены, дно которой выложили артефактами. Нет, зрение меня не подвело. Несколько тысяч, а то и десятков тысяч фигурок из золота, дерева и камня. А от них такое мощное поле, что в воздухе будто марево колыхалось. Я подозревала, его и без дара было видно.

Немезис ушёл за принцем. На трибуну меня привела его давняя знакомая. Кажется, жена одного из членов палаты геронтов. Я не запомнила, кого именно, уж слишком быстро она стрекотала о природе и погоде. Но не в моём положении жаловаться на компанию. Олимпия – единственная, кто не испугался показаться в свете с женой последнего меролинга.

– Ах, как сегодня жарко. Ваше Высочество не желает воды? Нет? О, это вы совершенно зря. Даже юные девы падают в обморок, не говоря уж о женщинах моего возраста и комплекции. Талия! Талия, милая, подай нам апельсиновый сааринари. И две капли настойки для поднятия сил в него добавь, будь так любезна. Ваш доктор разрешаем вам настойку, госпожа Надежда? Я слышала, что в ожидании ребёнка она крайне вредна. О, простите мою бестактность. Совсем язык распустила. А платье не слишком тесное? Не давит на живот?

Её непосредственность меня убивала. Взрослая женщина, почти бабушка, а понимание личных границ отсутствовало напрочь. Я как-то сразу вспомнила женский коллектив на своей бывшей работе. Там все хвастались «намётанным глазом» и без УЗИ определяли, когда очередная молодуха пойдёт в декрет. Но мне-то до него, как до Земли пешком.

– Первой брачной ночи ещё не было, – тихо ответила я, заранее понимая, какая поднимется буря. Но врать этой, в общем-то, милой женщине не хотелось. За смелость быть рядом со мной она заслужила немного информации.

– О, боги, покарайте свою нерадивую дочь! – всплеснула руками Олимпия. – Нет мне прощения. Так смутить невинную девушку. Умоляю, Ваше Высочество, скажите, что вы не сердитесь. Моё сердце сейчас разорвётся от переживаний.

– Не сержусь, но больше ни слова, прошу. Вокруг уши.

– Конечно, конечно. О, Ваше Высочество, спасибо, вы так щедры. Сюда, пожалуйста. Ложа у нас с Азимайсом скромная, но вид из неё хороший. Прошу.