Принц наемников

— Ставки слишком высоки, ваше высочество. Не скажу, что такие знатные особы, как вы, никогда не вступали в Легион, но в вашем случае ничего не выйдет. Если бы вы решили остаться корнетом в полку, я приказал бы вам вернуться на Спарту и стать королем. Нам нужны друзья.

— Нам?

— Вы вторично ждете от меня сведений, которые я не могу сообщить корнету.

— Но принцу Лисандру…

— …в качестве союзника. Потенциального — и в гораздо более важной роли.

Более важной? Что может быть важней союзника?

— А что заставляет вас думать, что принц Лисандр сохранит тайну?

— У нас есть свои методы.

— Вероятно. Все эти дружелюбные люди, которые угощали меня выпивкой и задавали вопросы…

— Отчасти и это. Но главным образом: наступает момент, когда нужно кому-то довериться, потому что без этого не выполнишь свою задачу.

— Вроде первоочередной отправки тяжелого вооружения?

— Что-то в этом роде. Итак. Кто вы такой, Лисандр Коллинз?

— Полковник… Черт побери, полковник, а что будет с ней?

— Ей выбирать. Она теперь сама вольна выбрать. Вы дали ей эту возможность, — сказал Фалькенберг. — Губернатор предложил ей работу. Сомневаюсь, чтобы она приняла это предложение, потому что наше предложение лучше. В полку всегда найдется место решительным и умным людям. У капитана Алана есть для нее должность. Или… среди моих офицеров слишком много холостяков и вдовцов. Нелегко найти женщину с темпераментом, подходящим для солдатской жизни.

Кому она достанется? Тебе? Она слишком молода для тебя. Или…

— Но все это — не ответ на ваш вопрос.

— Да, сэр.

— Странно, — задумчиво сказал Фалькенберг. — Двести лет назад подобная ситуация была обычна. Принц или принцесса и простой человек, конфликт любви и долга. Об этом много написано. Но не сейчас, конечно. Да и как это может быть сейчас? Сейчас слишком мало людей с сознанием долга.

И любовь тоже встречается нечасто. Что реже: долг или любовь? Будь это все проклято!

— Полковник, о Фуллере заботится Хуанита. Кому-то… достанется Урсула. А у меня Харв. Это несправедливо!

— Я мог бы сказать, что корнет полка никогда бы с нею не встретился.

— В то время как принц Лисандр со Спарты смог прихватить ее с собой на обед во дворце губернатора. Вы собираетесь напомнить мне об этом, сукин сын.

Фалькенберг торжествующе улыбнулся.

— Ваше высочество. Когда младшему офицеру становится жаль себя, мы говорим ему: заткнись и будь солдатом. В вашем случае…

— Заткнись и будь принцем. В особенности если я говорю с вами таким образом. Вряд ли позволительным для корнета. Да, сэр. — Лисандр печально улыбнулся. — Вероятно, справедливость и не должна существовать. По крайней мере, вы не посоветовали мне подумать о моих преимуществах.

Наступила долгая пауза. Наконец Лисандр подняв руку и снял с плеча полковую нашивку.

— Полковник Фалькенберг, кажется, вы собирались кое-что рассказать мне о Новом Вашингтоне.

Было далеко за полночь, и звуки пирушки стихали. Лисандр смотрел на рисунки и схемы на экране Фалькенберга.

— Видит Бог, план очень амбициозный. Многое может же заладиться.

— Конечно. Так всегда бывает, когда ставки высоки. Куда уж выше.

— Позвольте мне быть откровенным. Я уже с год кое-что знаю о планах Лермонтова, но это гораздо более серьезно. Вы, семья Блейна и половина старших офицеров Флота участвуете в заговоре, который возглавляет адмирал Лермонтов. И хотите, чтобы Спарта присоединилась к заговорщикам.

— Да, хочу. Но знаю, что у вас нет полномочий принимать решения от имени правительства.

— Я не могу говорить даже от имени отца!

— Ваше высочество, он уже несколько лет как примкнул к нам.

— О, будь я проклят… да, конечно, это объясняет многое, чего я не понимал. Полковник, к этому надо привыкнуть.

— У вас есть время. А пока вы усваиваете это, подумайте еще вот над чем: единственный человек среди заговорщиков, который выше Лермонтова по положению, это ваш отец.

— Что? Но… полковник, о чем вы говорите?

— Ваше высочество, Совладение обречено. Доктор Уитлок и вице-адмирал Харрис из флотской разведки дают ему не больше десяти лет.

— Да, конечно, Спарта тоже видит это.

— Без Совладения всякому порядку придет конец. Исчезнут даже законы войны. Ваше высочество, я не знаю, что придет на смену Совладению. Знаю только: что-то непременно его заменит, и с безопасностью будет покончено.

— Десять лет, — сказал Лисандр,

— Может, больше. Адмирал Лермонтов считает, что мы продержимся все двадцать, а после этого может случиться чудо. — Фалькенберг покачал головой. — Думаю, что чудо нужно уже для того, чтобы мы продержались двадцать лет, а я в чудеса не верю.

— И все равно отправляетесь на Новый Вашингтон.

— Я говорил Лермонтову о своих сомнениях. Наверно, вы догадываетесь, что он ответил.

— Заткнись и будь солдатом.