Принц, принцесса и странница (СИ)

— Это его страх толкнул на такое. Вы с братом вернулись, и он понял, что может потерять всё. Скорее всего, он рассуждал так: раз Форитэль признали Владычицей, несмотря на все традиции и законы Валлеи, вдруг и Неара Авелонгея сможет претендовать на трон Диамы? И не об этом ли говорили пророчества, утверждая, что принцесса помешает брату и Колдуну завладеть миром?

Алёна побледнела. Повернулась к Цатуру и спросила в лоб:

— Это так?

Тот затравленно закивал.

— Ясно. Злая у вас сказка. — И Алёна пошла прочь.

* * *

Лум подошел к ней чуть позже. Он нашел её под мертвым деревом, уткнувшуюся лицом в колени. Сел перед ней на корточки, помолчал.

— Алёна, нам надо что-то решать. С Цатуром и… надо бы уйти отсюда. Место какое-то нехорошее. Армида же говорит, здешняя магия в сон клонит.

Алёна подняла голову, и он увидел, что девочка плакала.

— Лум, скажи, тебе нравится этот мир?

Он кашлянул. Уселся поудобнее.

— Понимаешь, малыш, этот мир стал для меня родным. Такой, какой есть, другого мне не дано.

— А я его ненавижу, — с неожиданной серьезностью сказала Алёна. — Этот мир мне родной. Тут я родилась. Но я его ненавижу. Потому что он отнял у меня всё. Алёшку, Юльку, возможность вернуться к родителям. Теперь и до меня добирается. Ваш мир злой и безжалостный. Я хочу домой.

— Когда я попал сюда напуганным, растерянным мальчишкой, я тоже решил, что потерял всё, — задумчиво сказал Лум. — По ту сторону Кольца у меня оставались семья, друзья, привычный мир. Я думал, что этот чужой мир причинил мне самое страшное зло. Он у меня отнял меня самого. Я сопротивлялся этому изо всех сил. Я искал дорогу назад, злился и ненавидел Валлею. Я никак не вписывался в чуждую эпоху. Беладор и его отец немало намучились со мной, пока я, наконец, не понял, как ошибался. Это произошло, когда мне предложили выбрать, кем я хочу быть в этом мире. Мои детские игры… Мы с мальчишками любили играть в рыцарей. Как-то все вокруг увлекались играми в индейцев, но мы предпочитали рыцарские турниры. У нас были деревянные мечи и щиты. Каждый рисовал у себя на щите свой рыцарский герб — получалось здорово и интересно. У меня была птица. Не такая, как на гербе Диамы, но похожая. Я ещё подумал, какое удивительное совпадение, что этот герб станет моим по-настоящему. Я любил эти игры, и жутко скучал по ним тут, без своих друзей-мальчишек. И тут этот выбор. Кем ты хочешь стать, Лумитор? И я сказал: рыцарем. Ну, в Валлее-то никто такого слова не слыхивал, и я подобрал другое. Воином захотел стать потерянный на чужбине мальчик Андрей. И тут Валлея сделала мне самый большой и лучший подарок в моей жизни. Она сделала мои детские игры взрослой жизнью. Не знаю, кем бы я был, повзрослей я на родине. Я же почти ничего об этом не помню. Но в Валлее я нашел себя. Тут я по-настоящему счастлив. И занимаюсь тем, что мне по-настоящему нравится. Я уж не говорю о том, каких друзей мне подарил этот мир. Вот так вот, малыш.

Алёна слушала, раскрыв рот. Ну, вот как у него так получалось, рассказывать, увлекая слушателя, уводя от собственных проблем и слёз?

— Я поняла, Лум. Но я не чувствую себя тут на месте. Я найду сестру и всё равно уйду с ней домой. А Алёшка… он сам выберет. Главное, его спасти, а там он сам решит, что для него ближе.

— У каждого свой путь, — тихо сказал Лум. — И свой дом. Кажется, Армида зовет, — он прислушался. — Нам и вправду пора.

— Лум…

Он обернулся.

— Прости, Лум. Я эгоистка. Твой мир может погибнуть, а я тут плачу о своих потерях.

— Ты ещё дитя, — ответил Лумитор. — Пойдем, — и он протянул ей руку.

В лагере их ждала странная новость.

— Ребята, — заговорила Армида, когда они подошли. — Где-то далеко впереди, возможно, у самого замка, был сильный всплеск непонятной магии.

* * *

Ночные Хомячьи Холмы сменилась мягкой прохладой и тенистостью сумеречного леса.

По-сказочному тихого леса, словно заколдованного злой колдуньей.

Или колдуном. А то и двумя, потому что эти двое уж очень по-хозяйски себя ведут. Мёрт даже разнес ближайшее дерево на щепки, магией, разумеется. Но это, вероятно, из-за его неудачного появления в лесу: Мёрт оказался единственным из троих, кто едва не материализовался в том самом дереве. А Глиск, даже не посмотрев, что с братом, только поудобнее разместил на своем плече спящую магическим сном Непоседу и улыбался. Наверно, он радовался скорому исполнению того, чего они с Мёртом желали.

В общем, оба колдуна вели себя так, словно хорошо знали лес и ничего не боялись.

А зря, мстительно подумала Юля. Потому что она-то знала, что на ближайших ста квадратных метрах они не одни.

Пока колдуны переругивались, решая, в какую сторону им двигаться (нет, все-таки не сильно им лес знаком), Юля исподтишка огляделась. Загадочные местные обитатели не показывались. Но это не делало их внимательные взгляды менее ощутимыми.

Юля не боялась. Она привыкла, что в этом мире ей все помогают. И она была уверена, что лесные обитатели не причинят ей вреда.