Принц-странник

Де Гиш быстро обнаружил, что одно из главных желаний Филиппа – слышать от других, что он привлекателен не меньше брата Людовика. Родственная близость с последним оставалась предметом особых мучений Филиппа. Людовик был высок, Филипп, напротив, – маленького роста; Людовик красив мужественной красотой, Филипп же по-девичьи миловиден. У него были красивые темные глаза, длинные ресницы, он отличался грациозностью и изяществом, доходящими до рафинированности, и эти свои черты всячески подчеркивал при помощи косметики и драгоценностей. Филиппу необходимо было все время получать подтверждения в том, что он привлекательнее Людовика, и де Гишу приходилось убеждать его в этом, не допуская, однако, неуважительности по отношению к королю. Задача не из легких, и наедине с принцем де Гиш подчас допускал дерзкие высказывания в адрес короля.

Они въехали в Марсель – этот бурлящий город стал истинным средоточением мятежа – и люди, получив возможность воочию увидеть короля, невольно проникались к нему чувствами, даже те, кто до этого готов был порицать правящий королевский дом. Как можно не рукоплескать и не кричать приветствия этому красавцу Аполлону, гарцующему на коне через толпы встречающих, раскланивающемуся, улыбающемуся, говорящему им, что он их «папа Людовик», их любящий и заботливый король.

Филипп, наблюдая триумф брата, хмурился. Народ не приветствовал его как Людовика, и не восхищался им как королем. Он представлял, что некоторые в толпе хихикают при его появлении, и это было совсем нестерпимо.

Де Гиш понимал, что его царственному другу необходим душевный покой, и размышлял, как лучше его организовать.

После Марселя несколько вечеров подряд они провели в различных замках, расположенных вдоль их пути. Они всегда прогуливались после ужина, и Филипп обнимал де Гиша за плечи.

– Это путешествие организовано вовсе не для того, чтобы успокоить людей лицезрением персоны короля, – говорил Филипп, наливаясь, как обычно в таких случаях, гневом, – а для того, чтобы организовать встречу наших и испанских министров.

– Месье, как всегда, прав, – говорил де Гиш. – Предполагается решить вопрос о женитьбе Людовика.

– Признаться, я буду удивлен, если он полюбит эту Марию-Терезу.

– Я слышал, что она очень маленького роста и далеко не красавица, – сказал де Гиш, обращаясь к Филиппу.

Тот засмеялся.

– Брату это не понравится. Он предпочитает крупных зрелых женщин с пышными формами, матрон, обладающих соответствующим опытом, чтобы приходить ему на помощь.

Де Гиш захохотал вместе с Филиппом, а тот продолжил:

– Людовик – самый невинный из королей, когда-либо занимавших французский престол.

– У него нет той сметки, которой отличается месье, – вставил де Гиш. – Это и делает его невинным.

– Вы мне льстите, драгоценный граф!

– Разве это лесть? Посмотрите, как он преклоняется перед мадам де Суассон! Она любит короля только потому, что тот – король. А месье де Суассон так слеп все по той же причине – потому что его жена – любовница короля. Тем не менее Людовик свято верит, что графа нет в ее апартаментах, когда он навещает ее в счастливые моменты. Людовик такой романтик!

– Возможно, его романтизм улетучится после брака с Марией-Терезой. Она очень худая и некрасивая. Маргарита, Генриетта… Теперь эта Мария-Тереза…

– Генриетта? – спросил де Гиш резко.

– Моя кузина… Принцесса английская.

– Да, она худенькая, – сказал де Гиш медленно, – но она прелесть!

– Прелесть? Но она такая тощая… мешок костей, да и только! И вдобавок такая тихоня!

– Бывают те, кто молчалив по причине отсутствия достойных партнеров для разговора.

– Это Генриетта-то не имеет достойных партнеров?..

– Она незаурядная натура, – сказал де Гиш. – Просто пока прячет себя от посторонних глаз. В конце концов, вашей кузине нет еще и пятнадцати. Погодите немного, месье… погодите и увидите сами.

– Забавно! Вы меня пытаетесь развеселить, милый граф, я правильно вас понимаю?

– Нет, на этот раз я говорю совершенно серьезно. Она еще дитя, но она на редкость умна. Ее выдает одна маленькая деталь: вспышки мысли в ее глазах. Она грустна? Ну, так и жизнь ее грустна! Всю жизнь она растет в изгнании, как цветок в тени. Ах, если бы солнце осветило ее! Если бы она могла дать выход своей природной веселости! Но такой возможности не представляется, и она мучается все это время. Эмигрантка… нищая особа королевской крови, допущенная ко двору, где ее кузина, мадемуазель де Монпансье, на каждом шагу старается унизить ее и доказать собственное превосходство. Братья бедной принцессы скитаются по континенту, не зная, в каком месте и когда встретят свою погибель. Унижаемая на каждом шагу и в то же время умная и тонкая от природы, она предпочитает держаться в тени, тихая и бледная, а для тех, у кого нет глаз, – еще и некрасивая. Вы недооцениваете Генриетту, месье. А вот ваш брат не так бесчувствен к ее обаянию.

– Людовик?