Принц темных улиц

Инигма склонилась над ним, затягивая в бездну безумным взглядом. С лица исчезла бледность, на щеках заиграл лихорадочный румянец.

Эрик будто со стороны наблюдал, как послушница торопливо расстегивает пуговицы на его жилете и рубашке, а маленькая ладонь касается обнаженной кожи.

– Что вы де… – непослушными губами попытался спросить Фрайберг.

Но захрипел, почувствовав, как задыхается. Силы стремительно его оставляли. А до сознания дошла простая и ясная мысль: из него уходит не только магия, но и жизнь.

– Я не хотела причинять вам зла, – виновато вздохнула девушка, склоняясь над Фрайбергом и прижимаясь сухими горячими губами к его рту. – Но вы можете забрать у меня Варну. И потом… Я так голодна. А это всегда сильнее меня, как бы я ни молилась…

Эрик дернулся, желая сбросить с себя убийцу, но лишь неловко вздрогнул.

– Вас поймают и будут судить, – произнес он почти беззвучно, но послушница расслышала.

– Не поймают. До сих пор никто не догадался.

Инигма улыбнулась и впилась поцелуем в его губы, забирая дыхание и жизнь.

Если бы не было так паршиво, Эрик посмеялся бы над тем, как он, стихийный маг, онемел от одного прикосновения маленькой послушницы храма. Она напала тихо, внезапно – как коварный убийца из-за угла. Ее взгляд, касание, поцелуй лишали его сил.

Значит, вот как действуют маги смерти. Это не просто страхи напуганных горожан. Именно поэтому некоторые маги умирали от истощения, не желая проходить инициацию и принимать дар-проклятие. Именно поэтому Удо Мертвяк пил кровь убиенных животных, Нада забирала темную порчу, а Лейб Каховиц ходил в Лимб, подпитывая неправедную магию энергией из потустороннего мира. Они знали, как договориться с даром. Но необученный маг смерти, такой, как Инигма, являлся воплощением зла. Недаром и в Белавии, и в Дардании мертвяков преследовали, лишали магии и даже казнили.

У Эрика мелькнула надежда, что ожидавший его в храме Брунквист мог бы пойти следом. Но вспомнил, что сам же приковал банкира наручниками. Да если он и откроет замок, то не успеет позвать на помощь. Слишком поздно.

Все слишком поздно.

Фрайберг вспомнил о приемной матери, которую так и не навестил.

С сожалением подумал, что не смог отомстить за смерть родителей.

И с горечью осознал, что больше никогда не увидит Магду, не коснется ее губ, не услышит объяснений…

Нет, не может все так закончиться!

Глупо умирать в двадцать три года.

Да и не сойдут Инигме с рук ее темные дела. Фриз обязательно вычислит убийцу, к тому же на этот раз она действует не слишком осторожно. В молельню могут зайти другие послушницы. И ей потребуется время, чтобы спрятать тело.

Но вопреки всем надеждам и рассуждениям, что еще не время для смерти, что так не бывает, что преступницу обязательно поймают… он умирал.

Эрик устало прикрыл веки.

А на месте прежнего мира возник новый – полный теней. И одна из них – грязно-серая и уродливая – отбирала у него жизнь. Эрик видел, как с окровавленных клыков падают тяжелые капли, слышал хриплое дыхание, чувствовал, как чудовище наслаждается происходящим. Инигма не в первый раз забирала чью-то жизнь, выпивала магию, и ей это нравилось. Та страшная сущность, в которую превратилась послушница, упивалась властью и с нетерпением ждала, когда разорвется последняя нить, что связывала тело и душу жертвы. И тогда чудовище утолит жажду, а человек впитает чужую магию, став на время сильнее.

Фрайберг смотрел в пустые глазницы твари и вспоминал, что именно эту мерзкую тень видел в храме. Тогда он подумал, что ему все привиделось, но теперь знал наверняка: ошибки не было. Эрик усмехнулся, если можно назвать усмешкой тихий стон и едва заметное шевеление губ.

– Если хочешь жить, ты должен забрать ее жизнь и принять свою тьму, – услышал он властный женский голос. – Побеждает сильнейший!

Внутренним взором он видел, что там, где прежде находилось каменное изваяние богини, теперь возвышалась женщина. Эрик сразу узнал ее лик, только одежды были черны.

И что же ему предлагает двуликая Аполия? Уподобиться Инигме – чудовищу, что пожирало его?

Не так он привык бороться. Если бы в нем ожила стихийная магия, тогда бы он дрался и достойно принял смерть.

Смерть…

Фрайберг отчетливо осознал, что не готов умирать и не согласен уступить в этой борьбе.

Будут новые жертвы, а убийца со временем станет изощреннее и хитрее, ибо безнаказанность устраняет стражей, что стоят на границе: совесть, сострадание, страх наказания.

Эрик из последних сил потянулся сознанием к стихийному богу Арису, который прежде его выручал.

– Не оставь! Наполни силой. Если мне суждено умереть, пусть я погибну в сражении!

Но стихийная магия молчала, а бог на призыв не откликнулся. Да и богиня из видений исчезла, одарив напоследок разочарованным взглядом.

В этом мире теней он остался один на один с уродливым чудовищем.

Время тянулось бесконечно долго, и Эрик воззвал. Но теперь не к богам, которым и прежде-то не доверял. Он обращался к силе и духу человека, и призывал на помощь всепроникающую магию эфира. Именно она, как считал принц Агнус, наполняла все сущее: людей, предметы, явления, само бытие.