Принц вечности

Но у людей власти имелось на сей счет иное мнение.

ГЛАВА 5 Месяц Зноя, от Дня Ягуара до Дня Ветра. Воды южного Ринкаса и Лимучати; Западный Океан и Инкала

Сруби дерево и построй хоган; выжги лес и распаши поле; выкопай пруд и отведи в него воды ручья; натяни лук, брось копье и порази добычу; сними с птицы и зверя их наряд, перья и мех, сделай себе одеяние; копай глину, руби камень, добывай руду и твори нужные вещи; сражайся, если свист боевого топора тебе приятней напевов флейты. Но все должно иметь смысл, меру и предел. Чтобы согреться, не разжигают костер от берегов Океана Заката до Бескрайних Вод.

Книга Повседневного, Притчи Тайонела

Плавание от дельты Матери Вод к Перешейку и арсоланскому порту Лимучати, что стоял близ пролива Теель-Кусам, заняло двенадцать дней. Было оно благополучным; попутный ветер с юго-востока подгонял драммар, и Пакити велел поднять все паруса. «Хасс» разом превратился из сокола в алого лизирского лебедя – и полетел, полетел вперед в аметистовый морской простор, дремавший под бирюзовым небом. Он мчался так, словно два бога, Сеннам и Одисс, владыки синего и красного, парили незримо над его палубами, охраняя от бурь и бесплодных блужданий.

Впрочем, блужданий опасаться не приходилось – по левому борту тянулся Дикий Берег, и Дженнаку, даже без зрительной трубы, удавалось разглядеть золотой песок, возносившиеся над ним пальмы с растрепанными кронами и темно-зеленый вал джунглей, маячивший в отдалении. Кое-где он сменялся полями, и тогда золотистую ленту прибрежных песков прерывал темный штрих пристани и едва заметные точечки лодок; а над ними вставали стены форта, плетеные крыши хижин и шест с шелковым стягом. Но такие поселения, подобные тому, которое покинул Дженнак, были редкими и встречались один раз на два дня пути; Дикий Берег все еще оставался диким, хоть переселенцы из Рениги осваивали его не первый десяток лет.

Затем берег рассекли бесчисленные серебристые ниточки речных протоков, на горизонте поднялись горы, а по правому борту возникли острова, подобные корзинам с пышной зеленью, – кейтабский архипелаг Йантол. Теперь корабль плыл вдоль ренигского побережья, простиравшегося с востока на запад на восемь соколиных полетов, до территорий, где властвовал сагамор Че Чантар. Тут непроходимые дебри откатывались в глубь континента, к подножиям горных хребтов, уступая место бескрайним плантациям какао и табака, плодовым и пальмовым рощам, частым селениям и городам, выстроенным из глины и желтоватого ракушечника. Городов было много, почти три десятка, но ни один из них не считался столичным, как Инкала в Арсолане или одиссарский Хайан. Столица – место, где пребывает сагамор, а ренигский властитель постоянной обители не имел. Как говорили, было у него с полсотни дворцов, разбросанных там и тут, но одинаково богатых и великолепных, и в каждом он жил немногие месяцы, а затем перебирался в следующий, дабы ни один край его обширной страны не чувствовал себя обделенным милостью и присутствием повелителя.

Взирая на проплывавший мимо берег, на столпотворение судов в просторных гаванях, на встречавшиеся в море кейтабские и атлийские корабли, большие тростниковые лодки с Перешейка и арсоланские плоты под парусом и веслами, Дженнак думал о том, что ахау Рениги мог бы выстроить себе не пятьдесят, а целую сотню дворцов из резного мрамора, и каждый сделался бы чашей, полной драгоценностей и сокровищ. Страна его была сказочно богата – и теплым климатом, и плодородными землями, и чистыми водами, и лесами, в которых, правда, дорогие породы деревьев являлись уже редкостью. Зато жемчужные отмели и копи в горах были неисчерпаемы; добывали там железо и медь,'Нефрит, серебро и золото, и наиболее ценное – самоцветные камни, рубины, изумруды и топазы, аметисты и сапфиры, и прозрачные кристаллы, игравшие в солнечном цвете всеми цветами радуги.