Принц Вианы

— Удивительный вид по совершенству линий и гармонии. Даже чем-то душу размягчает, — говоря это, я обнял девушку сзади, ласково положив ей руки на живот и осторожно поглаживая.

Вопреки ожиданию, это не вызвало острого отторжения или робкого протеста; наоборот, меня поощрили к дальнейшему действию, положив голову мне на плечо.

Микала я оставил внизу у лестницы в башню, так что помешать нам неожиданно никто не мог.

— Вы мне так и не договорили, ваше высочество, о музыкальной игре, утром, — голос у девушки подпустил низкую хрипотцу, которая так остро возбуждала естественное мужское желание.

Одна моя рука переместилась на ее грудь, очень удобного размера, полностью заполнявшую мою кисть, а другая осторожно двинулась исследовать низ живота, осторожно подбираясь к лобку. Представлял я себя при этом явно Волком из сказки. Однако соски Красной Шапочки затвердели и были готовы порвать батист рубашки. По ее телу пробежала легкая дрожь. Одновременно я вдувал в ушко прекрасной дамуазели какую-то куртуазную чушь, высвободив аккуратную розовую раковинку из-под чепчика собственным носом. Тут все равно, что говорить, лишь бы воздух сотрясать около уха. И не представлять себя неотесанной деревенщиной, которому только бы грубо лапать, никогда не слышавшему куртуазной пословицы: «взялся за грудь — скажи что-нибудь».

— Ох, принц, — прогресс, однако, девушка перестала меня титуловать «высочеством» в обращении, это уже прямое приглашение к интиму, — вы, наверное, всем девушкам такие слова говорите, зная, как наша сестра падка на лесть. Особенно такую тонкую.

А на меня она уже просто навалилась. Пришлось даже самому прислониться к каменному зубцу, ограждающему башню.

— Ну так где ваша кожаная флейта и как на ней играть? — Она положила свою ладонь на мою, под которой была ее грудь, и слегка надавила.

Ладно, девочка, сама напросилась. Я снял руку с ее груди, расслабил завязки на гульфике, потом взял ее руку и резко засунул к себе в святая святых.

— Что это? — растерялась девушка от неожиданности и слегка напряглась.

Рука Иоланты чуть дернулась назад, но я ее удержал, поясняя:

— Это и есть кожаная флейта. Сейчас я тебя буду учить, как на ней играть изумительные по красоте мелодии.

«По всем методикам двадцать первого века», — добавил я мысленно.

— О, Франсуа, что вы делаете? — выдохнула девушка осуждающим тоном, однако ничего не выпуская из руки…

Ничто не остается незамеченным и ничто не остается безнаказанным. Особенно в таких маленьких общностях, как замок. За ужином, изрядно приняв на грудь, старый барон, сверля меня глазом, как буравчиком, все же выдвинул мне претензию:

— Ваше высочество, при всем моем уважении к вашему сану, я бы все-таки попросил не кружить голову моей девочке, которая только-только вышла в мир из монастыря кармелиток, где проходила обучение. Никто в ее возрасте не сможет устоять перед принцем, особенно если он такой златовласый красавчик, как вы. Но вы-то должны сознавать свою ответственность…

Наверное, человек пятнадцатого века был бы уже надежно приперт к стенке несложными аргументами, которые на меня обрушил старый барон. И человеку пятнадцатого века ничего не оставалось бы иного, как сознаться и покаяться. Рубаху рвать, пуп царапать… И в итоге чем-то компенсировать свое прегрешение. Возможно даже свадьбой. Как там в шутку говорили в России миллениума: за руку брал, в глаза смотрел — женись! Нет, жениться бы никто не заставил, невелика птица — дочь провинциального барона. Но нарушение закона гостеприимства — это несмываемое пятно на репутации. Это серьезно. И чревато последствиями.

Но, слава богу, за годы советской власти, а особенно последующие десятилетия «дерьмократии» и господства пиара, демагогии русских людей обучили так, что я бы мог давать уроки Макиавелли. Это учитывая, что я был далеко не самый продвинутый в данной общественной дисциплине. Хотя, если взять мой многолетний опыт написания годовых отчетов, то…

— Барон, — поглядел я в его буравчики чистым и ничем не замутненным взором. — Могу дать вам честное слово кабальеро, и даже поклясться на Святом Писании, что после встречи со мной ваша внучка осталась такой же целой, как и до нее. Девственность ее никак не пострадала, если вы об этом печетесь. Просто она показала мне великолепные виды с ваших стен — они действительно очаровательны. И между нами не было ничего, кроме пары касаний губами друг друга. Можете смело выдавать ее замуж, претензий от будущего супруга не будет. Но и Иоланта может записать себе на щит куртуазную победу над настоящим принцем, что несколько поднимет ее самомнение. Если хотите, я завтра объявлю ее своей Дамой[97] и буду носить ленты ее цветов.

Уф. Вот это спич. Да еще на старофранцузском. Хотя он мне вроде как родной в этой тушке.

— Хорошо, если так… — протянул барон уже без уверенности в себе.

— Можете вызвать врача, чтобы он осмотрел Иоланту на этот предмет. Я не восприму такие ваши действия как урон моей чести, а лишь как ваш эксцесс чадолюбия.

Хорошо, что вовремя прикусил себе язык. Первоначально я хотел предложить пригласить повитуху.