Принц Волков (ЛП)

Он не продвинулся в своем вопросе дальше заминки, так как на пороге без предупреждения появилась Бертранда с деревянным подносом с едой в руках. Она бесцеремонно поставила его на соседний табурет, положила руки на бедра и стала разглядывать их обоих с ликующим удовлетворением.

– He bien, Luc, je vois qu'зa s'est arrange ent'vous deux! [23]– в голосе пожилой женщины был тот же самый тон торжествующего удовлетворения, она искоса невозмутимо взглянула на Джой. – Насчет времени. Никакое оправдание не сделает за тебя твою обязанность, мальчик – как только она поправится, конечно! – Бертранда хихикнула и закатила глаза. – У меня есть чувство, что это не займет много времени для вас двоих. – Она говорила с Люком по–французски, слишком быстро для того, чтобы Джой поняла.

Люк ворчал что–то непонятное, он застыл под ней, и она была в состоянии высвободиться от его удерживающей руки, чтобы наблюдать за беседой. Слова Бертранды были загадкой, и в них содержался какой–то скрытый смысл, что–то, что вызывало эту странную напряженность в теле Люка.

– Хорошо, теперь я, действительно, оставлю вас, – глаза Бертранды не потеряли своего задора, несмотря на очевидный дискомфорт Люка. На мгновение она пристально посмотрела на Люка и сказала ему что–то тихо по–французски, из чего Джой поняла только половину. Не волнуйся, сказала ему бабушка. И что–то еще об отъезде.

Бертранда внезапно повернулась к Джой, и в ее голосе появилась неожиданная серьезность.

– Заботься о нем, Джоэль. Позволь ему заботиться о тебе. Ты не можешь отвергать то, кто ты есть, – затем, с заключительной сияющей усмешкой, она покинула комнату с жизнерадостным. – Bonjour.

Люк поднялся и добрался до подноса прежде, чем Джой успела потребовать объяснений. Он возился с подносом намного дольше, чем то было необходимо, и, наконец, Джой села на сложенных подушках и откашлялась.

– Я голодна, Люк, как ты полагаешь, ты не мог бы принести это сюда?

Его спина напрягалась, и он сразу повернулся с подносом в руке, черты его лица были натянутыми и сердитыми, разглаживающимися на её глазах в знакомую, отстраненную беспристрастность, которая означала, что он с трудом спрятал эмоции внутри. Джой знала этот процесс слишком хорошо. Она ела свежий хлеб с сыром, потягивая бульон и холодную воду, пока не утолила голод. Голод, который остался, не мог быть удовлетворен так легко.

Люк едва коснулся пищи, он проглотил воду одним длинным глотком и проигнорировал остальное.

– Думаю, ты предпочитаешь мясо? – осторожно предположила Джой после того, как съела свой последний кусок сыра.

Она подразумевала это, как шутку, но Люк повернулся к ней и ответил серьезно.

– Иногда да. Но в нас так же много человеческого, как и волчьего, – в его словах была непривычная резкость, как будто он пытался напомнить ей – или самому себе – о его двойной природе. Что он, в том числе, очень даже человек.

Джой осторожно поставила поднос.

– О чем она говорила тебе, Люк – что она сказала тебе, отчего ты стал таким сердитым? И что она подразумевала, когда говорила, чтобы я не отвергала то, кто я есть?

Она наблюдала за его лицом, поскольку оно отражало целый ряд эмоций, слишком быстро меняющихся, чтобы их понять.

Его глаза были тверды, как крошка янтарно–зеленого камня, когда встретили её пристальный взгляд.

– Ты хочешь знать, Джой? – слова вылетали, как осколки того же самого холодного камня. – Ты действительно хочешь понять то, кто я есть – кто мы оба такие? – прежде чем она успела ответить, он подошел и схватил её за предплечья, достаточно осторожно, чтобы не причинить вреда. Поднос загремел по полу. – Я скажу тебе. Моя бабушка поздравляла меня. Поздравляла нас, – Джой открыла рот, и его хватка незначительно усилилась. – Не по простой или очевидной причине. Не по человеческому обстоятельству.

Джой опустилась на колени, его дикий взгляд пригвождал к месту сильнее, чем его руки.

– Она сказала то, – с нарочитой медлительностью продолжал Люк, – что знает вся деревня. Что даже Коллье понимает. Ты и я – мы соединены, Джой. С того момента в пещере. Кровью моих людей мы стали супругами.

Она почувствовала, что её рот открылся, но из него не вырвалось ни звука.

– Коллье не говорил тебе, Джой, что… что у представителей моего вида может быть только один истинный супруг. Однажды мы находим его, и эта связь на всю жизнь. Это – жизнь для нас, – его слова прорвали плотину, взрываясь как патроны. – В чем–то мы схожи с истинными волками, но есть и различия, потому что мы также и люди. Но не полностью, – его глаза пылали незнакомым жаром. – Это значит, что мы не можем разводиться и жениться снова, как делают «чужаки». Нет, как только находим истинное обязательство. Как я нашел тебя.

Дрожа от внезапных, не поддающихся контролю толчков, Джой силилась понять. Она услышала слова, но именно его глаза, сверлящие её с нечеловеческой свирепостью, сделали дрожь от примитивного страха неуправляемой.

– Люк, я не…