Принцесса

Только он мог предположить самое плохое! И это после того как осадил Андора, пощадив ее чувства? Таня была несколько удивлена, но не стала сердиться на Василия.

– Нет, совсем другое. Я почувствовала сострадание к этому человеку, который испытал боль. Мне слишком хорошо известно, что это такое.

Василий язвительно усмехнулся:

– Неужели? Но, принцесса, мы все были свидетелями того, как вы не позволили Штефану даже притронуться к вам.

– Что? Когда?

– В таверне. Помните, мы расспрашивали вас о метке? Штефан тогда протянул руку к вашему лицу, инстинктивно желая вас успокоить, но вы отпрянули от него в явном отвращении!

– Я защищалась, болван! Защищалась! – воскликнула Таня. – Он мог этим невинным жестом стереть мой грим. Я никогда никому не позволяла дотрагиваться до моего лица только по этой причине. А знаешь, когда мне действительно противен Штефан? Когда он ведет себя, как ты!

Ей удалось уязвить Василия, вид у него был озадаченный, и он оставил явное оскорбление, брошенное ему в лицо, без ответа. Однако Андор вдруг решил защитить своего короля от нападок Тани, неверно истолковав ее последние слова.

– Во время того ужасного несчастья Штефан даже больше пострадал духовно, чем физически. Ведь брата не удалось спасти, и он считает, что все было напрасно, и увечье его в том числе. Он же мучается до сих пор и из-за этого часто ведет себя так непредсказуемо.

И Таня, и Василий уставились на Андора, видимо, не ожидая от него столь тонкого объяснения непостижимого характера молодого короля. Таня тут же забыла свои обиды, но Василий вдруг решил поддеть ее – на его лице появилось выражение недоверия.

– Вы сказали, что защищались? – переспросил он, возвращаясь к ее словам. – Что вы все-таки защищали? От чего и от кого? Неужели вам так неприятно прикосновение мужчины?

Таня вспыхнула – опять он затеял старый спор! Вдруг позади раздался голос неожиданно подошедшего Лазаря:

– Осторожно, Василий! Не то тебе придется извиняться. Ты не забыл свое обещание?

Таня обернулась к Лазарю, хотела ему что-то сказать, как вдруг заметила в дальнем конце палубы Штефана. Он подошел к капитану, и девушка стала внимательно следить за каждым его движением, каждым жестом: как он наклонился, чтобы расслышать, что ему говорят, как взмахнул рукой, указывая куда-то на берег, как откинул назад непослушную прядь черных волос… Таня заметила, что у Штефана отросли волосы. На нем было странное широкое пальто, отороченное мехом и прихваченное поясом. Правда, Таня уже видела такие на других, но на Штефане ей было непривычно видеть такую одежду.

Она услышала голоса, отвлекшие ее от мыслей о Штефане. Василий спросил Лазаря:

– Ты слышал, что она сказала?

– Конечно. Она утверждает, что ей удалось остаться невинной благодаря уродовавшему ее гриму. Даже нас это сбило с толку, и мы не догадались, что это всего-навсего уловка.

– Я слышал в таверне, что ее можно было купить за пару монет, Лазарь, – утверждал Василий.

Тут Таня очнулась и повернулась лицом к Василию. Взгляд ее снова стал колючим.

– Кто это сказал тебе? – воскликнула она.

– Парни из таверны. Двое.

Таня не поверила.

– Они так и сказали: «Таню Доббс можно купить»?

– Да… Впрочем, нет. Если быть точным, они сказали, что танцовщица продает любовь за пару монет. А Штефан уверял нас, что танцовщица – ты.

«Так, значит, все эти гадкие намеки из-за того, что проклятая Эйприл сломала тогда ногу? – подумала Таня. – Да это же смешно!» Но смеяться ей не хотелось.

– Надо же! – сказала она, храбро посмотрев Василию прямо в глаза. – Они были правы! Танцовщица действительно торговала телом. Все это знали, кроме Доббса, который не позволял этим заниматься в его доме, и если бы пронюхал про амуры, выгнал бы танцовщицу взашей, несмотря на то, что именно она приносила доход таверне.

– Так вы не отрицаете это?

– Как можно? Я даже сама ее однажды застала в весьма пикантном виде – с задранной юбкой.

– Ее?

– Эйприл! – выпалила Таня с негодованием. – Нашу танцовщицу. Ту самую, которая в тот день сломала ногу, и мне ничего не оставалось, как самой выйти на сцену, чтобы не терпеть огромные убытки. Мне это далось нелегко, потому что я давно не танцевала. Последний раз лет в тринадцать… или четырнадцать… Да я же толком не знаю, сколько мне лет! Сколько?

– О Господи! – только и сказал Василий.

– Вам исполнилось двадцать в июне, ваше высочество! – ответил Андор. – День вашего рождения – первое июня.