Принцесса ада

Для бывшей деревенской девушки в этой работе не было ничего нового. Белла и раньше, в полном лишений детстве, выполняла те же обязанности. Но не для того она прибыла в Америку, чтобы батрачить всю оставшуюся жизнь. Вокруг было много богатых людей, и стоило только прогуляться по торговым улицам Чикаго времен «позолоченного века», чтобы оказаться в мире дорогих и красивых вещей, выставленных на продажу. В классическом романе Теодора Драйзера «Сестра Керри» автор тоже описывает молодую провинциалку, попавшую в Чикаго. Когда его героиня бродила по одному из великолепных «дворцов потребления» – магазину в центре города, она испытала сильнейшее чувство зависти:

Керри медленно шла по заполненным покупателями проходам, пораженная необыкновенной выставкой безделушек, драгоценностей, одежды, письменных принадлежностей. Каждый новый прилавок открывал перед нею ослепительное и заманчивое зрелище. Как ни трудно ей было устоять против манящей силы каждой безделушки и каждой драгоценности, все же она не позволила себе задержаться нигде. Все здесь было нужно ей, все ей хотелось иметь. Очаровательные туфельки, чулки, изящные плиссированные юбки, кружева, ленты, гребенки, кошелечки – каждый предмет внушал желание обладать им, и Керри с особой остротой сознавала, что ни один из них ей не по средствам⁵[1].

Желание, подобное тому, что снедало Керри Мибер, с непреодолимой силой охватило и Беллу Петерсон. Познав лишения в юности, она стремилась стать богатой. «Моя сестра помешалась на деньгах, – свидетельствовала позже Нелли Ларсон, – ради них она была готова на все»⁶. Белла не делала тайны из мотивов и причин своего замужества. По словам Нелли, ее младшую сестру «никогда не интересовал мужчина сам по себе, только богатство и роскошь, которую он мог ей предоставить». Много лет спустя, вспоминая о первом муже – любящем мужчине и добром отце, Белла говорила, что вышла за него, так как он обеспечил ей жизнь в «хорошем доме»⁷.

Его звали Мэдс Дитлев Энтон Соренсон. На единственной сохранившейся фотографии мы видим крепко сбитого лысеющего мужчину. Лицо с ярко выраженными нордическими чертами украшают закрученные по моде тех дней усы. Он был на пять лет старше Беллы и, в числе других восьмисот служащих, работал ночным сторожем в универсальном магазине «Мандел бразерс» на углу Стейт и Мэдисон-стрит⁸.

Бракосочетание состоялось в марте 1884-го в евангелическо-лютеранской церкви «Вифания» на углу Гранд-авеню и Карпентер-стрит. Вел церемонию преподобный Джон Торгерсен – авторитетная фигура среди норвежского населения. Ко дню своей смерти в 1905 году он провел более пятнадцати тысяч свадебных обрядов, за что получил прозвище Помощник Купидона⁹. На свадебной фотографии в гордой позе – двадцатичетырехлетняя Белла. Положив левую руку поверх правой, она выставила напоказ массивное обручальное кольцо. На новобрачной нарядное черное платье из «тафты или шелкового муслина, с кружевными оборками и тремя нитками жемчуга вокруг шеи»¹⁰.

История не сохранила никаких сведений о первом десятилетии семейной жизни Соренсонов. И все-таки из нескольких документально подтвержденных фактов можно сделать кое-какие выводы.

По мнению большинства, у Беллы был сильный материнский инстинкт. «Она очень любила детей, – вспоминала Нелли. – О ее доброте знали почти в каждой норвежской воскресной школе Чикаго». Госпожу Соренсон особенно трогало бедственное положение сирот и брошенных детей. Она часто бывала на детских пикниках в Гумбольдт-парке, где обычно забиралась на сцену и предлагала позаботиться о тех, «кому нужна крыша над головой»¹¹.

На самом деле это страстное желание заботиться о ребенке привело Беллу к разрыву с сестрой. Первые пять лет брака у Соренсонов не было детей, и все материнские чувства Белла изливала на четырехлетнюю племянницу Ольгу – младшую дочь Нелли. Позже она рассказала: «Ольга была необыкновенно хорошенькой девочкой, и моя сестра требовала, чтобы я отдала ей ребенка на воспитание». Хотя девочке разрешили погостить у тетки довольно долго – до шести недель, вполне понятно, что миссис Ларсон отказалась отдать свою дочь сестре, и с того дня Белла с ней «практически не разговаривала»¹².