Принцесса ада

Со дня похорон второго мужа прошло всего несколько месяцев, как в доме Белль появился еще один ребенок – мальчик, которого она назвала Филиппом. Появление младенца сопровождалось таинственными обстоятельствами. Вызванная повитуха была изумлена, когда увидела, что ребенок «уже был рожден, искупан и завернут в пеленки».

Узнавшая от юной Дженни Ганнесс, что ее мама «родила маленького мальчика», Катерина Лэфен, соседка, тем же утром пришла предложить помощь. Каково же было ее удивление, когда она застала Белль у корыта за стиркой белья.

– Вам нельзя вставать! – воскликнула миссис Лэфен.

– А, – ответила Белль, – в стране, где я жила раньше, после родов никогда не лежат.

Не меньше была поражена и еще одна жена фермера – Луиза Дайслен, посетившая вдову на следующий день: та «гонялась по двору за свиньей». Когда пораженная миссис Дайслен спросила, как она, вчерашняя роженица, может так неосторожно себя вести, Белль только от нее отмахнулась.

Но, кроме чудесного восстановления после родов этой сорокатрехлетней матери, женщины заметили и другие странности. Одна из них считала, что «для новорожденного ребенок слишком большой». Быстро распространился слух, что Ганнесс его не рожала. Соседи решили, что она его усыновила.

В последующие годы по поводу появления этого мальчика среди жителей Ла-Порта распространялись и другие, куда более зловещие слухи¹.

Среди тех, кто не поверил в официальный вердикт о смерти Питера Ганнесса, оказался и его брат Густ. Подозревая, что убит был не только Питер, но и его семимесячная дочь Дженни, умершая меньше чем через неделю после женитьбы Белль и Ганнесса, Густ обеспокоился благополучием своей второй племянницы – пятилетней Сванхильд, оставшейся на попечении мачехи. Ему было известно, что брат еще до женитьбы оформил в пользу младшей дочери страховку на 2500 долларов, и Густ хотел убедиться, что деньги будут выплачены тому, кому принадлежат по праву.

В начале 1903 года – точная дата неизвестна – Густ Ганнесс прибыл из Миннеаполиса в Ла-Порт. Увидев, что живущая вдали от миннеаполисских родственников Сванхильд вполне счастлива, он успокоился. Однако его не удовлетворил ответ на вопрос о двух с половиной тысячах долларов, принадлежавших племяннице. Белль объяснила, что муж «передал страховку добывающей компании на покупку акций, и, если они вырастут, Сванхильд будет очень богатой девушкой». Тогда Густ попросил показать сертификат, но Белль не смогла его предоставить. Вместо этого она предложила брату покойного мужа «остаться и помочь ей на ферме». Не было ничего удивительного, что из-за подозрений в насильственной смерти брата Густ отказался. Белль бросила на него злобный взгляд. «Мне вообще не нравились ее глаза», – вспоминал Густ позже. Он провел на ферме еще несколько тревожных дней и однажды утром, меньше чем через неделю после приезда деверя, Белль обнаружила, что он забрал племянницу и уехал ².

После переезда в Ла-Порт Белль поддерживала хорошие отношения со своими соседями, но теперь их дружеское расположение было потеряно. «Никто не хотел с ней знаться, – вспоминала Дора, дочь Луизы Дайслен. – Никто не хотел иметь с ней ничего общего. Никто из соседей, не только мы».

Разрыв с Дайсленами спровоцировали заблудившиеся коровы. Как объясняла Дора, две телки с фермы Белль паслись на их лугу. Возмущенный таким серьезным «нарушением правил жизни маленького города», отец Доры предупредил Белль, что ей придется платить за использование его пастбища, если не будет следить за своими коровами. Следующий раз, обнаружив ее телят на своем участке, Дайсен выполнил угрозу, запер телят на скотном дворе и отказался возвращать, пока Белль не заплатит один доллар. Вскоре после этого происшествия Белль нанесла ответный удар. Увидев на дороге коров соседа, она загнала их на свою ферму, а когда Уильям пришел за ними, Белль тоже потребовала доллар за их возврат.

– Но вы же угнали скотину с дороги! – возмутился Дайслен.

Белль же невозмутимо утверждала, что коровы «вторглись на ее участок», и повторила свое требование.

А когда Уильям в ярости подбежал к воротам, чтобы освободить коров, повернувшись к дочери, Белль сказала:

– Принеси револьвер!

Через минуту девочка вернулась с оружием.

– Не подходи к воротам, – взяв соседа на мушку, сказала вдова.

«И ему пришлось заплатить доллар! – рассказывала Дора. – Вот какой она была соседкой!»

Похожий конфликт из-за скотины привел к разрыву с Николсонами, хотя раньше они с Ганнесс были лучшими друзьями. Как рассказывал Альберт Николсон, ее свиньи на ферме «поедали кукурузу». Устав выпроваживать чужих животных, Сван загнал их в свой свинарник, запряг повозку и отправился писать жалобу констеблю. За возвращение свиней Белль присудили заплатить штраф в одиннадцать долларов, «по доллару со свиньи за причиненный ущерб».