Принцесса Америки

Кто же он такой? В отличие от большинства дворян, которые, по опыту Сэм, были довольно рыхлыми, парень обладал мускулистым телом спортсмена.

– Тише, бандитка. Не стоит надираться за двоих так рано.

– Ты сейчас назвал меня бандиткой? – переспросила Сэм, не зная, оскорбляться или восхищаться.

– Предпочитаешь «Ваше Высочество»? – Он насмешливо отвесил Сэм поклон. – Я, кстати, Теодор Итон. Друзья зовут меня Тедди.

Значит, он все же высокородный. Даже очень, на самом деле. Сэм понравилось, что он представился уменьшительным именем, когда по факту, как наследник герцогства, являлся лордом Теодором Итоном.

Итоны считались одной из самых выдающихся семей в Новой Англии со времен «Мэйфлауэра». Кто-то сказал бы, что они даже более американцы, чем Вашингтоны, которые, в конце концов, на протяжении большей части последних двух столетий мешали кровь с иностранными королями. Отцом Тедди был нынешний герцог Бостонский: один из тринадцати герцогов, награжденных Георгом I на самом первом Балу королевы. Эти семьи иногда называли старой гвардией, потому что герцогств больше не создавали. Конгресс ввел запрет на эту практику еще в тысяча восемьсот семидесятом году.

– Мы только что встретились и уже стали друзьями? Ты очень самонадеянный, Тедди, – поддразнила Сэм. – Кстати, в честь кого Тедди? В честь плюшевого мишки?

– Именно. Младшая сестра меня так звала, вот и прилипло. – Тедди беспомощно-весело развел руки. – А что, я не похож на медвежонка, который был у тебя в детстве?

– У меня не было плюшевого мишки. Только детское одеяло, которое я очень креативно назвала Одеялком, – ответила Сэм. – Вернее, раньше у меня было Одеялко. Теперь у меня только его половина.

– А вторая половина где?

– У Джеффа. – Да что на нее нашло, что она ему свою жизнь выкладывает? Наверное, все дело в обезоруживающей улыбке Тедди. – Одеялко нам подарил дедушка перед смертью. Нам обоим.

– Одно одеяло на двоих?

Сэм лениво повернула бутылку пива на мраморной стойке бара.

– Я думаю, он хотел, чтобы мы научились делиться. Не сработало, конечно. Когда папа поймал нас во время битвы за Одеялко, то взял ножницы и аккуратно разрезал ткань посередине. Теперь у каждого из нас есть своя половина.

Тедди посмотрел на нее – действительно посмотрел, эти сине-голубые глаза задержались на лице принцессы на секунду дольше, чем позволяли приличия. Сэм отчаянно пыталась понять, о чем он думает. Что он думает о ней.

– Похоже, иметь близнеца – то еще счастье. Хорошо, что мои братья и сестры все младше, – заключил Тедди.

Сэм пожала загорелым плечом. Ей хотя бы не пришлось сражаться с Беатрис – тогда король просто отдал бы Одеялко старшей дочери, даже не задумываясь.

– И я рад, что у моей сестры был медвежонок, а не одеяло, – продолжил Тедди. «Опять эти чертовы ямочки». – Иначе как бы меня тогда звали?

– О, даже не знаю. Одеялко Итон, как по мне, очень даже неплохо. По крайней мере, запоминается. – Сэм попыталась спрятать улыбку, но улыбка победила. – Итак, Тедди-который-в-честь-мишки, ты так же боишься сегодняшней церемонии, как и я?

– А должен?

– Ты явно никогда не был на Балу королевы. Отцу и Беатрис придется даровать титул каждому кандидату отдельно, в алфавитном порядке. Словно худший выпускной в мире, только выпускникам вручают не диплом, а патент о дворянстве.

– Судя по всему, я ошибся, когда сказал, что еще слишком рано надираться.

– Выпьем же за это. – Сэм стукнулась с ним бутылками, не заботясь, что чокаться пивом – плохая примета, или это только во Франции? – и сделала глоток. Все прочее пространство залы будто оказалось по ту сторону искривленного мутного стекла. Словно на вечер пришли только они двое.

– Хочу спросить. – Голос Тедди был теплым и слегка хриплым. – Почему ты прячешься здесь, у бара, а не фланируешь по залу, как прочие члены твоей семьи?

– Поверь, прочие члены моей семьи прекрасно справляются сами. Прямо сейчас моя сестра беседует с немецким послом по-немецки, – сообщила Сэм и закатила глаза.

– Ого, – медленно протянул Тедди. – Это так…

– Невыносимо?

– Я хотел сказать – впечатляюще, – ответил он, и Сэм покраснела. Но ведь правда, часто создавалось впечатление, будто Беатрис ведет себя так, чтобы остальные на ее фоне казались форменными бездельниками.

В детстве – теперь оно казалось таким далеким – Сэм считала себя умной. Она любила читать, часами слушала рассказы о прежних королях и королевах, мгновенно схватывала детали. Но затем она отправилась в школу святой Урсулы, и эту врожденную веселую уверенность из нее постепенно вытравили.

Сэм не обладала терпением старшей сестры, или ее способностью к точным наукам, или ее желанием возглавлять клубы и комитеты. Неоднократно Саманта слышала, как учителя тихо и с явным разочарованием говорили о ней: «Она не Беатрис». Постепенно Сэм стала в это верить. Беатрис была умной, красивой, будущей королевой, а Сэм – просто еще одной сестрой из Вашингтонов.

Сэм глянула на Тедди – он переступил с ноги на ногу, словно собрался уходить. Но она еще не готова была его отпускать.