Принцесса Ателии

Ее руки замерли, и она подняла глаза. Лицо просияло. — Тетя Кэт! Ты и правда пришла!

— Просто Кэт, — сказала я, склоняясь над ее креслом. — Разве у тебя нет горничной или служанки, которая занималась бы шитьем вместо тебя? — не то, чтобы в работе Рози было нечто неправильное, но при наличии армии слуг Констанции, мне показалось странным, что она не может попросить кого-нибудь сделать грязную работу.

Она пожала плечами. — Мама говорит, что каждая девочка должна знать, как пользоваться ниткой и иголкой. Иногда Томас заставляет меня пришивать пуговицы на его рубашке, хотя для этого у него есть Фейт.

Ну да, Томас вполне способен запугать свою сестренку. И все-таки я удивилась тому, что ей приходится заниматься шитьем, когда ей всего девять.

— Кэт, а разве у тебя было не так же? — глаза Рози были полны любопытства. — Разве тебе не нужно делать что-нибудь для твоего отца и братьев, если они у тебя есть?

— Мой отец умер, когда я была маленькой. И нет, у меня нет ни одного брата, — одной Бьянки мне вполне хватает, мысленно пробормотала я. — Но определенно, есть много других вещей, каким ты могла бы научиться. Та книга по математике твоего старшего брата… ты когда-нибудь занималась математикой?

Рози покачала головой и опустила глаза. — Мама говорит, что девочки должны учиться музыке и литературе, в той мере, чтобы мужчинам было приятно с ними общаться.

— Полная ерунда, — не задумавшись, выпалила я. Ее челюсть отвисла; она уставилась на меня — все признаки обычной реакции на мое поведение не в стиле Ателии. Мне действительно приходится сдерживаться, но иногда есть вещи, например детский труд, которые слишком шокируют меня, чтобы держать рот на замке. — Ты должна учиться лишь для самой себя. И я не понимаю, почему ты не должна заниматься математикой. — Я вспомнила Поппи, ее нахмуренные брови, когда она пыталась свести баланс чековой книжки, пока Элла терпеливо все ей объясняла. — Слушай, предполагается, что ты выйдешь замуж, когда вырастешь, и будешь вести домашнее хозяйство, ведь так? А что будет, если ты дашь слуге деньги на покупки, и он вернется с неправильной сдачей, а ты не сможешь этого понять? Ты хочешь, чтобы тебя обманывали?

Рози молчала.

— Хм, — я опустила руку, когда поняла, что размахиваю ею. — Прости, я просто подумала, что ты должна знать. Не обращай на меня внимания.

— Но Папа говорит, что девочки не могут думать самостоятельно, и что для этого существуют мужчины.

Я изо всех сил постаралась не закатывать глаза. Не удивительно, что Томас так снисходителен к ней. — А что насчет Тристана? Разве не он дал тебе книгу?

— Папа говорит, что у него всегда странные идеи. Вот поэтому он велел мне не хранить книгу у всех на виду.

— Ты действительно хочешь учиться по ней? И не вздумай отвечать, что говорит мама или папа. Скажи мне, что думаешь ты.

Рози все еще ошеломленно смотрела на меня, но я твердо кивнула ей. — Скажи мне.

— Я… думаю, что я не хочу быть глупой, — ответила она, сжимая рукой платье. — Так меня всегда называет Томас.

Я пододвинула стул. — Отлично. Я рада, что ты это сказала.

Следующий час или около того мы провели за книгой Тристана. Рози пришлось углубляться сильнее, потому что ответы, которые хотел списать Томас были для слишком продвинутых. Я показала ей, как складывать и вычитать, и рассказала таблицу умножения. Вначале она была медлительной, но потом, когда мы проработали одну сумму несколько раз, она, кажется, уловила концепцию, и остальные задания пошли намного быстрее.

Пока Рози работала за столом, я обходила комнату. На мягком стуле сидели куклы, в углу яркая лошадка-качалка и пара резиновых мячей. Разумеется, я не смогла устоять перед книжкой полкой. Книги с названиями «Как быть хорошей дочерью, женой и матерью». А по мере взросления, у Рози, конечно же, появятся все те же книжки по манерам поведения в бальной зале и флирте, наподобие тех, что были у меня, когда я жила в доме леди Бредшоу.

И тут я поняла, что хотя и испытываю презрение к обществу, которое собралось у Констанции, и ужасно скучным разговорам дам, когда мужчины отправляются на охоту — но это неизбежно, что они не могут говорить ни о чем другом кроме сплетен. Они воспитаны в неведении, и их не учили мыслить самостоятельно. О чем еще им говорить?

— Кэт!

Рози оставила свое место за столом; теперь она прижималась носом к окну. — Томас… он ушел плавать на лодке по реке и он упал!

Я подбежала к окну. В озере раскачивалась небольшая лодка, Томас барахтался в воде, высоко поднимая одну руку.

— Он умеет плавать?

— Никто его не учил! — Рози схватила меня за руку. — О, Кэт, что мы можем сделать? Папа и Мама уехали в деревню, а я даже не знаю, кто умеет плавать.

Я даже не раздумывала над ответом. — Я могу.

* * *