Принцесса Баальбека

– Покупают-то покупают, но могут ли они усидеть на них? – спросил араб. – Эти кони не для детей и не для паломников; если только покупщики не умеют ездить верхом, они не получат их от меня, нет, нет, не получат, даже если ты потребуешь этого.

Годвин сказал, что, ему кажется, он усидит на лошади и, во всяком случае, попытает свои силы. Тогда араб, оставив коней, вошел в конюшню и с помощью двух прислужников из гостиницы принес узду и седла, не походившие на те, к которым привыкли братья. Это были просто толстые стеганые подушки, отходившие далеко на круп лошадей, с крепкими кожаными подпругами, с чеканными стременами в форме полуподков. Удила были прямы, без извилин.

Когда коней оседлали и стремена отпустили на нужную длину, араб знаком предложил братьям сесть в седла. Однако, когда они приготовились вскочить на коней, он шепнул какое-то слово, и вот эти кроткие, спокойные лошади превратились в дьяволов; они стали брыкаться, высоко взметать задние ноги, бросаться на братьев с оскаленными зубами, размахивали над ними копытами передних ног, подкованными тонкими железными пластинками. Годвин стоял и изумлялся, а Вульф, раздраженный этой уловкой, стал позади Дыма и, улучив минуту, положив руку на спину скакуна, одним прыжком очутился в седле. Масуда улыбнулась; даже араб, прошептал: «Хорошо», а Дым, почувствовав на спине всадника, опустился на все четыре ноги и сделался тих, как овечка. Тогда араб сказал слово лошади Огонь, и Годвин тоже вскочил в седло.

– Куда ехать? – спросил он.

Масуда сказала, что она покажет им дорогу; вместе с ней и с арабом братья поехали шагом; наконец город остался позади них, и они очутились на проезжей дороге. Слева расстилалось море, справа лежала большая низина, местами покрытая обработанными полями, дальше тянулась гряда крутых и каменистых невысоких гор. Пустили лошадей рысью и маленьким галопом, братья разъезжали взад и вперед и скоро совершенно освоились со странными седлами. Недаром еще в детстве скакали они на неоседланных лошадях по зарослям Эссекса; вскоре тоже научились рыцари управлять уздами. Когда они вернулись к Масуде и арабу, вдова сказала им, что, если они не боятся, продавец им покажет, что лошади сильны и быстры.

– Мы не боимся скакать так, как решится мчаться он сам, – сердито ответил Вульф; на это араб мрачно усмехнулся и шепотом сказал Масуде несколько слов, потом, положив руку на бок Дыма, вскочил на круп коня позади Вульфа, лошадь не пошевелилась.

– Скажите, Петер, вы соглашаетесь взять спутника? – спросила Масуда, и в ее глазах появился странный взгляд, взгляд дикий, незнакомый братьям.

– Конечно, – ответил Годвин, – но где же этот спутник?

Вместо ответа она повторила то же, что сделал араб, и, усевшись позади Годвина, обвила руками его стан.

– Ну, поистине в эту минуту ты пресмешной пилигрим, – со смехом сказал Вульф, и даже серьезный араб улыбнулся.

Годвин прошептал сквозь зубы старинную пословицу: «Женщина позади всадника – дьявол в луке». Но громко он сказал:

– Я считаю это за честь, но, мой друг Масуда, если случится что-нибудь – вините себя.

– Ничего не случится с вами, друг мой Петер, а я, рожденная в пустыне, так долго пробыла в гостинице, что мне хочется промчаться по горам, чувствуя под собою прекрасного скакуна и видя впереди храброго рыцаря. Послушайте, братья, вы говорите, что не боитесь, так ослабьте же поводья, и где бы вы ни мчались, что бы ни встретили, не старайтесь останавливать или поворачивать обратно лошадей. А теперь мы испытаем этих скакунов, которых ты, Сын Песка, так громко воспеваешь. Вперед, скачите далеко и быстро.

– Да падет это на твою голову, дочь, – ответил старик, – и моли Аллаха, чтобы они усидели в седлах.

Его темные глаза засверкали, и, схватив круглую седельную подпругу, он произнес какое-то слово, кони мгновенно закинули головы и крупным галопом пустились к горам. Сначала они мчались по возделанным полям, с которых только что сняли жатву, перескочили через несколько рвов и через низкую ограду, да так мягко, что братьям показалось, будто они несутся на ласточках. Потом потянулась полоса песчанистого грунта; тут лошади поскакали быстрее, и скоро начали подниматься по длинному склону горы, с ловкостью кошек ставя ноги между камнями.