Принцесса Баальбека

– Госпожа, – сказал он Розамунде, – немудрено, что Салахеддин желает видеть такую красавицу при своем дворе. Этот поганый султан – мой враг, и его, конечно, охраняет сатана, потому что даже мои федаи не сумели его убить. Теперь, может быть, между нами начнется война из-за тебя, но не бойся, госпожа, за тебя потребуют такую плату, которой Салахеддин не пожелает дать. Поэтому ты можешь жить спокойно в моем неприступном замке, и все твои желания будут исполнены. Скажи, чего ты хочешь?

– Я желаю, – тихим, спокойным голосом сказала Розамунда, – чтобы я была здесь в безопасности от Гюга Лозеля.

– Будет исполнено. Властитель Гор покрывает тебя своей мантией.

– Я желаю, – продолжала она, – чтобы мои братья жили невдалеке от меня и я не чувствовала бы себя одинокой среди чужестранцев.

Подумав немного аль-Джебал ответил:

– Твои братья, госпожа, будут жить в замке для гостей, встречаться с тобой во время пиров и в саду. Знаешь ли ты, что, веря в рассказ о старом обещании, которое дал тот, кто ушел из жизни раньше меня, они хотели с моей помощью увезти тебя от Салахеддина? Как странно, что они встретили тебя здесь. Даже моя мудрость изумляется; в этой встрече я вижу предвестие. Ты та, которую рыцари хотели спасти из рук Салахеддина, может быть, они пожелают увезти тебя и от аль-Джебала? Поймите же вы все, что от Господина Смерти только одна дорога. Вон она. – И он указал на отвесную скалу, с которой бросились в бездну его слуги.

– Рыцари, – продолжал он, обращаясь к Годвину и Вульфу, – проводите вашу сестру. Сегодня вечером я приглашаю всех вас на пир. А до тех пор прощайте.

– Женщина, – сказал он Масуде, – веди их. Ты знаешь свои обязанности. Эта госпожа поручена тебе. Не допускай к ней никого постороннего, главное же, франка Лозеля. Даисы, заметьте то, что я скажу, и возвестите всем. Этим троим франкам даровано мое покровительство, но они могут покинуть стены моего замка только под покровительством печати, нет, только показав ее.

Даисы поклонились и снова сели. В сопровождении Масуды и окруженные стражами, братья д'Арси и Розамунда спустились с террасы; прошли в узкое место залы, где люди сидели на полу, миновали ее широкую часть и переднюю, в которой по знаку Масуды часовые отдали им честь, и наконец очутились в своей комнате. Тут Масуда остановилась и сказала:

– Роза Мира, так справедливо названная, я пойду приготовить вашу комнату. Вероятно, вы хотите поговорить с вашими… братьями. Не бойтесь, я позабочусь, чтобы вас не тревожили.

Однако у стен есть уши, а потому советую вам говорить по-английски, потому что в стране аль-Джебала никто не понимает этого языка, даже я не знаю его.

Она поклонилась и ушла.

ЧАСТЬ II

I. ПОСОЛЬСТВО

Братья переглянулись с Розамундой. Им нужно было столько сказать, что они не знали, с чего начать. Наконец с легким восклицанием Розамунда заметила:

– О, поблагодарим Бога, который после стольких странствий и опасностей снова привел нас свидеться. – И, упав на колени, они поблагодарили Господа.

Потом, выйдя на середину комнаты, где, как им казалось, никто не мог услышать их, они начали говорить тихо и по-английски.

– Рассажите, что было с вами, Розамунда, – попросил Годвин.

По возможности в коротких словах она передала все, что случилось с нею; братья д'Арси слушали, не прерывая ее ни словом.

После этого Годвин рассказал о том, что было с ними. Выслушав его, Розамунда спросила почти шепотом:

– Почему эта красивая темноглазая женщина так дружески относится к вам?

– Не знаю, – ответил Годвин, – может быть, только потому, что мне удалось спасти ее от львицы.

Розамунда посмотрела на него и слегка улыбнулась; Вульф улыбнулся также…

– Да благословит Господь эту львицу и все ее потомство, – сказала Розамунда. – Молю Бога, чтобы эта женщина нескоро забыла об опасности, грозившей ей, потому что, кажется, наша судьба зависит от ее расположения. В каком мы отчаянном положении!.. Как странно, что вы приехали сюда, несмотря на ее советы, которые, как и мне кажется, она давала от чистого сердца.

– У нас было указание, – ответил Годвин, – перед смертью вашего отца осенила великая прозорливость, и он видел невидимое для нас.

– Да, – сказал Вульф, – но мне хотелось бы, чтобы мы встретились где-нибудь в другом месте, потому что я боюсь аль-Джебала, по одному знаку которого люди бросаются в бездну.

– Он противен, – вздрогнув, заметила Розамунда, – он даже хуже рыцаря Лозеля; мне отвратительно, когда он поднимает на меня свои глаза. О, если бы нам удалось убежать!

– Угорь, попавший в плетеную корзину, может больше надеяться на освобождение, чем мы, – мрачно заметил Вульф. – Будем, по крайней мере, радоваться, что мы все трое в одной клетке… хотя неизвестно, надолго ли.

В это время вошла Масуда, а за ней служанки; поклонившись Розамунде, красавица сказала: