Принцесса без башни

И что вы думаете? Родные, любимые, друзья и товарищи даже не попытались уговорить меня остаться! Понятное дело: такими ценностями, как золото и пончики, никто делиться не хочет.

Проснулась я, как и легла, досрочно, но оказалась не самой ранней пташкой. Снаружи уже кто-то чирикал, если так можно выразиться, электропилой.

Я вышла во двор и некоторое время с критическим интересом наблюдала за папулей, который героически сражался со старым абрикосовым деревом. Вообще-то его давно уже следовало срубить: оно не давало плодов и опасно нависало над дорожкой к туалету. Я оценила, что папуля грамотно подступился к дереву так, чтобы упало оно на свободный участок двора.

– В лесу раздавался топор дровосека, – мрачно, без тени одобрения провозгласил знакомый голос, и из соседней двери выступила заспанная мамуля в своей пижаме гламурного узника.

– А что, у отца-то большая семья, – подхватила я.

– Семья-то большая, да совести нет! – продолжила мамуля, оживляясь – она любит разные игры в слова. – Отец, видишь, пилит – и всем не до сна!

– Так себе рифма, – покритиковала я.

– Так себе занятие – утренний лесоповал, – парировала родительница и возвысила голос, перекрикивая рычащую пилу: – Боря! Где ты взял этот жуткий пыточный инструмент?

– У ребят одолжил, у Феди с Машей, – ответил папуля, охотно останавливаясь – видно, все же устал. – Почему жуткий? Прекрасный инструмент – новая ленточная электропила!

– У них и пила есть! – восхитилась я.

– А у нас есть кому пилить! – сердито напомнила мамуля. – Боря, в доме двое молодых здоровых мужчин, а ты опять все сам да сам! Позвал бы Зяму…

– Кто звал Зяму? – загробным голосом поинтересовался упомянутый персонаж, неверными шагами – потому что с закрытыми глазами – выступая во двор из третьей двери.

– Смотри, с него можно писать зомби, – подсказала я нашей сочинительнице ужастиков.

Но тут братец открыл глаза, и я поняла, что ему уже доводилось позировать мастеру, правда, не пера, а кисти: художник Мунк на знаменитом своем полотне «Крик» изобразил точь-в-точь нашего Зямочку! Безмолвный крик ужаса перекосил красивое лицо братца.

– Что? – испугалась я и проследила за взглядом безмолвно вопящего. – Папа? Пила? Дерево? Что не так-то?

Папуля, осознав, что привлек все внимание публики, опять картинно включил пилу и с размаху взгрызся ею в древесный ствол. Пила взвизгнула, едва не подавившись чем-то твердым, судя по звуку – металлическим, и тут же громко хрустнуло, затрещало, заскрипело…

Ду-дух!

Спиленное ниже дупла старое дерево шумно рухнуло, при ударе о землю, подняв тучу пыли.

Папуля закашлялся – он аллергик, Зяма и вовсе прослезился.

– Что? – На шум примчалась Алка в ночной рубашке. – О боже!

– Это не боже, это я спилил дерево, – похвастался, приосаниваясь, папуля, тут же снова закашлялся, согнулся и скрылся в пыли.

– Молодец, конечно, – сказала мамуля с сомнением. Ее явно смутила реакция Зямы и Алки, превратившихся в пару трагических фигур. – Или не молодец?

– Ого! – донеслось от свежего пня. – О‐го‐го! Бася, дети! Вы не поверите, что я нашел!

– Что, что ты нашел? – Любопытная мамуля немедля полетела на зов.

– То, что мы спрятали, – голосом, в котором отчетливо слышалось близкое рыдание, произнес Зяма.

Тут уже и мне сделалось нехорошо:

– Что вы там спрятали?!

– Ты, Инночка, только не волнуйся! – запищала Трошкина. – А ты, Зямочка, не убивайся! Что у нас, других денег, что ли, нет, не проживем мы разве без этих, доисторических?

– То есть вот там, в дупле только что спиленного дерева… – Я не закончила риторический вопрос и закрыла лицо ладонью.

– Дети! Мы действительно нашли клад! – примчалась к нам припорошенная пылью и древесной трухой мамуля. В каждой руке у нее было по монете, и она победно трясла ими, как ребенок, разжившийся конфетками. – Это просто удивительно! Мы искали монеты на берегу, говорили об этом, озвучивали свое желание Вселенной – и она нас услышала! В дупле был клад, настоящий клад!

– Дай-ка мне? – под моим локтем просунулась костлявая лапка – я и не заметила, как к нам присоединилась бабуля. – Хм… Это что-то действительно древнее, возможно, средневековое, кажется, татарское… Очень странно, дереву-то не больше ста лет…

– Я и говорю – чудо, просто чудо! – Мамуля, радостная, как дитя, отобрала у бабули монету и вприпрыжку умчалась к пню – собирать чудо-деньги в карманы пижамной куртки.

До нас донесся ее звонкий голос:

– Боря, а мы возьмем пятнадцать процентов стоимости или оставим себе часть этих чудных монеток?

Зяма всхлипнул.

– Ну-ну. – Я похлопала его по плечу и ушла в свою комнату.

Мне надо было прилечь и успокоиться.

– Шошашашу? – недовольно зашептал не вполне проснувшийся Кулебякин.

– Что там за шум? – перевела я. – А, пустяки. На фоне ста кило золота вообще сущая мелочь.

– Ну не расстраивайся, Зямочка! – заворковала Трошкина за окном. – Ну ты же видишь – тут этих сокровищ как грязи! Ну найдем мы тебе еще клад, у нас ведь и металлоискатель есть, и лопата…