Принцесса дачного поселка (СИ)

  Прошлой ночью мне вовсе спать не пришлось, поэтому я провалился в крепкий сон, едва коснувшись подушки.

  Я спустился в кухню на запах кофе.

  Лера с чашечкой в руках, поджав под себя босые ноги, сидела на подоконнике. Она задумчиво поглаживала колючую лапу голубой ели, росшей прямо рядом с окном. Оглянулась на мои шаги:

  -Ты проснулся? Сейчас сварю тебе кофе.

  Она легко поднялась, босиком прошлепала по плиточному полу.

  Я с неудовольствием буркнул:

  -Простудишься ведь!

  Она грустно улыбнулась:

  -Пол не холодный. Ужасно люблю вот так, по утрам, пока еще никто не встал, побродить по дому.

  Она поставила передо мной чашечку, достала сыр из холодильника, присела рядом.

  Я посмотрел на ее мордаху, не выдержал:

  -Хватит тебе кваситься! Хоть бы скорее Сергея отпустили, сил нет смотреть на тебя.

  -Я не из-за Сережи. - Она опустила глаза. - Понимаешь, у меня всегда был замечательный дед. Я даже не могу представить, как сложилась бы моя жизнь, если бы не он. Я даже теплотехникой занялась, потому что это было интересно ему. А вот Данька... Я сейчас сидела и думала, каким хорошим дедом Владимир Георгиевич мог быть для него. Он сейчас еще недостаточно взрослый, чтобы даже пытаться ему все объяснить. Я вообще надеюсь, что смогу оттянуть этот момент подольше. Конечно, со временем у него неизбежно возникнут вопросы. Надеюсь, что тогда мне легче будет дать на них вразумительный ответ.

  Я предложил:

  -Послушай, давай поднимем детей и увезем куда-нибудь. Например, в ботанический сад, или поедем понырять куда-нибудь подальше. Или закажем морскую прогулку, им понравится. Заодно и ты развеешься.

  Она покачала головой:

  -Андрей говорил, отца будут отпевать в церкви, а потом панихида в актовом зале местной администрации. Я думаю, нам с Данилой надо обязательно попрощаться. Он вырастет, и я не смогу ему объяснить, почему не дала им проститься. Вдруг это окажется для него почему-то важным, и ничего уже нельзя будет изменить.

  Я отставил чашку:

  -Как знаешь. Только я тебя одну не отпущу. Неизвестно, что еще выкинут члены этой полоумной семейки.

  Лера покосилась на меня:

  -Можешь мне не поверить, но долгие годы и я, и все остальные считали Тобольцевых чуть ли не образцовой семьей.

  Лера отошла к окну. Неожиданно она повернулась ко мне, позвала.

   Из-за ее плеча я увидел такси, в которое усаживалась Ксения. Следом за ней выбежала Алла. Кажется, она пыталась удержать ее, но Ксения уселась в машину, громко хлопнув дверцей. Алла, придерживая разлетающиеся на ходу полы голубого утреннего халатика, вернулась в дом.

  Я кивнул в их сторону:

  -Вот, уехала и никаких комплексов по этому поводу не испытывает.

  Лера укоризненно посмотрела на меня:

  -Об этом говорить просто бесполезно. Ты же знаешь, я не смогу так поступить.

  Площадь перед зданием администрации была запружена людьми, машинами, цветами и венками. Ожидался с минуты на минуту приезд не то губернатора, не то министра.

  Узнавшая Леру организатор, прижимая к груди какие-то списки и едва оторвавшись от сотового телефона, велела нам ехать к церкви:

  -Просили, чтобы туда подъехали только самые близкие. У нас тут просто столпотворение.

  Церковь оказалась крошечной. Судя по толщине стен и незамысловатой архитектуре, она была построена очень давно.

  Около входа нас остановила охрана, невесть откуда взявшаяся. Я уже собирался дать необходимые объяснения старшему из них, но на церковном крыльце появился Михаил Исаакович. Он подхватил нас с Лерой и провел внутрь.

  Внутри церкви было много света, пробивавшегося в узкие оконца, и квадратами ложившегося на чисто вымытые дощатые полы. Горели, чуть потрескивая и шипя, свечи возле иконостаса, украшенного по-деревенски накрахмаленными и расшитыми рушниками. Здесь было прохладно, несмотря на то, что солнце стояло высоко и на улице уже пекло вовсю.

  Обряд уже начался. Лера с детьми подошла ближе, а я остался стоять рядом с Михаилом Исааковичем. Мы стояли молча.

  Когда все положенные слова были сказаны, молодой священник щедро окропил всех святой водой. Люди потянулись к выходу. Я заметил на лице Аллы Тобольцевой брезгливую гримасу. Она достала из сумки платочек и аккуратно вытерла несколько капель воды.

  Уже на крыльце, пропустив Леру вперед, я вышел за ней. Мы молча усаживались в машину, когда ко мне подошел Михаил Исаакович и негромко сказал:

  -Игорь! Завтра в десять часов утра я, в качестве близкого друга и нотариуса покойного, собираю всех, чтобы огласить его последнюю волю. Поскольку Валерия Николаевна и ее сын Даниил непосредственно упомянуты в документе, необходимо их присутствие. Я хотел бы, чтобы вы тоже присутствовали там. Хотя бы в качестве доверенного лица Леры. Я думаю, что мне может понадобиться ваша помощь.

  Лера сердито сказала:

  -Я считала, что той ночью дала исчерпывающие объяснения. Простите, я очень плохо переношу сейчас общество людей, и хотела бы, чтобы меня оставили в покое. Тем более, не хотела бы привлекать к этому мероприятию ребенка.

  Он строго посмотрел на нее и сказал: