Принцесса дачного поселка (СИ)

  В открытые окна было слышно, как Андрей гневно спросил Аллу:

  -Что ты ей наговорила? Что?

  И холодный ответ Аллы:

  -Я твоей принцессе ничего, кроме правды, не сказала.

  -Ты еще большая дрянь, чем я думал!

  -Нет, просто тебе правда не нравится!

  В комнате явно назревал незамысловатый скандал.

  Гоша выскочил следом за нами.

  -Лера, да что случилось-то?!

  Лера промчалась к себе в комнату, дверь за ней захлопнулась.

  Мы остались на веранде. Сергей недобро посмотрел на Игоря и пошел наверх.

  Спустился он расстроенный.

  -Не пускает. Говорит, ей надо побыть одной. Что там у вас произошло?

  Игорь потоптался и ушел:

  -Алла очень удачно выбрала время для скандала. Пойду, а то он ее убьет, как раз Земцову на майорские погоны.

  Сергей еще два раза поднимался к Лере, но она его не пускала. Притихшие дети уселись на садовую скамью в тени дерева.

  Я побросал вещи в сумку, подошел к двери, тихо поскребся.

  -Лера, я уезжаю. Давай простимся, что ли?

  Дверь немедленно открылась, и появилась зареванная Лера. Она прижалась ко мне и сказала:

  -Ты даже не знаешь, как я тебе благодарна! Я думала, что умру.

  Она с тревогой на меня посмотрела:

  -Подожди, ты же не обедал сегодня!

  Я махнул рукой:

  -По дороге перекушу где-нибудь. Не хочется тебя оставлять в этом гадюшнике, но надеюсь на Сергея. И, как начальник, приказываю: как только вам разрешат уехать, двигайте домой. Мне тут, на югах, что-то разонравилось отдыхать. И вам не советую.

  Мы спустились к Сереге, и Лера немедленно перешла в его руки.

  -Могли бы и не целоваться, пока я не уехал, - недовольно сказал я.

  Сергей прижал голову Леры и сказал:

  -В том-то и дело, что не можем. Видишь, не получается! - он наклонился к ней и поцеловал в висок.

  Я протянул руку Сергею.

  В этот момент рядом с нами возникла озабоченная мордаха Даньки.

  -Мама, тут тебе письмо, кажется.

  Лера взяла листок в руки и встревожено спросила:

  -Где ты его взял?

  -Он в книге был.

  Мы склонились над листком.

  Ровным, аккуратным почерком вверху было написано:

  "Милая Лера! Я понимаю, как страшно виноват перед тобой и перед Андреем. За свои поступки я привык отвечать сам. И объяснить все должен сам. Я всегда был для Андрея непререкаемым авторитетом. Когда я понял, что он серьезно увлечен тобой, я рассказал ему о том, что ты - моя дочь. Андрей не отдалился от меня, но, я знаю, он никогда не был счастлив. И вот, спустя почти десять лет, я узнаю правду. Мало того, что я разрушил счастье сына, я еще и лишил себя радости общения с внуком. Я прошу тебя только об одном: не надо больше громоздить ложь. Пусть он знает, кто его отец. Так получилось, что я узнал правду, когда жить мне осталось всего ничего. И теперь я огорчен только тем, что у меня уже нет времени на то, чтобы стать ему достойным, любящим дедом. И еще одна просьба: я уйду спокойным, зная, что будущее моего внука обеспечено. Пусть деньги, которые я оставлю тебе, пойдут на его обучение, помогут ему определиться с жизненным выбором. В конце концов, так должно было быть, если бы я тогда не вмешался. В свое оправдание могу только сказать, что не знал, насколько глубоко зашли ваши с Андреем отношения. Я не хочу и не могу жить..."

  Письмо обрывалось на этих словах. Видимо, кто-то прервал пишущего или помешал, сбил с мысли. Он отложил его, а дописать не успел.

  Мы с Сергеем переглянулись:

  -Надо звать Андрея. Как ты думаешь, что он имел в виду? Не могу и не хочу жить? Что же, это - самоубийство?

  Сергей покрутил головой.

  -Знаешь, он сильный мужик, у него оставались неоконченные, но очень важные для него дела - не мог он вот так запросто взять и застрелиться.

  Лера вздохнула:

  -А может, он хотел сказать: "Я не хочу и не могу жить во лжи" или что-то в этом роде?

  Сергей сказал:

  -Теперь мы никогда наверняка ничего не узнаем.

  Лера поморщилась:

  -Зато Земцов обрадуется. Может, не показывать его никому? Оно все-таки мне написано. И, замечу, очень личное.

  Я покрутил головой.

  -Знаешь, я согласен с Владимиром Георгиевичем, ложь редко бывает во благо. Кого сейчас удивишь историей супружеской измены тридцатилетней давности?

  Лера оскорблено сказала:

  -Двадцатипятилетней, положим.

  Я примирительно сказал:

  -Ну, извини, ошибся.

  Я кивнул Сергею:

  -Отдайте письмо Земцову, только с Андреем предварительно, все-таки, посоветуйтесь.

  Лера помчалась в дом, чтобы собрать мне еду в дорогу, а я тихо попросил Сергея:

  -Если честно, я тоже не верю, что это было самоубийство. Поэтому прошу: с Леры и детей глаз не спускай. И не расслабляйся. Ну, давай!

  Я забросил сумку с вещами на заднее сидение, обнял на прощанье детей, поцеловал Леру, забрал у нее пакет с едой и, посигналив, отъехал.

  СЕРГЕЙ ЧАЙКА

  После отъезда Игоря я забрал у Леры письмо и прошел через калитку. На веранде никого не было, и я хотел, было, пройти дальше, к парадной двери, но увидел, что дверь, ведущая в библиотеку, приоткрыта. Поколебавшись, я заглянул туда.

  Оба брата Тобольцевых были здесь. Андрей сидел в кресле у большого стола, а Гоша стоял рядом со шкафом, в котором хранились ружья.

  Андрей поднял на меня глаза.