Принцесса для психолога

Стальные змеи отрядов, облаченных в железо и медь, медленно и неумолимо втягивались под гребень и вот-вот должны были начать подъем. Янг считал. В предгорьях расстояния обманчивы, и для того, чтобы добраться до заслонов хассери, построиться в боевой порядок и атаковать, понадобится время. Довольно много времени.

Но для того, чтобы привести из долины помощь, тоже нужно время - и не мало. Янг не знал, как быстро поднимаются по тревоге воины хассери, но справедливо подозревал, что ждать их раньше полудня не стоит.

Успеют или не успеют?

Если царевич доберется благополучно, и помощь не промешкает, у них есть неплохой шанс остановить ниомов на подступах к долине. Тогда шерстяные дома в безопасности. Позиция у хассери для обороны неплохая, и, даже с большими потерями, они основательно потреплют своих извечных врагов, так, что несколько лет мира будет обеспечено. Пока не вырастут новые воины.

Что поделать, воды в Хаммгане мало, и поэтому здешнюю землю принято обильно поливать кровью. А несколько лет мира - это очень хорошо.

Но если неясное предчувствие не обманывает... он может уже никогда не обнять свою русоволосую, ясноглазую жену. Хватит ли у нее благоразумия бежать, укрыться в монастыре Рауши и вернуться на родину? Или же она попробует в одиночку отвоевать трон Шариера - и сгорит в этой войне?

...Проклятый амулет! Если бы Лесс была в тягости, он смог бы убедить ее поберечься. Беременные женщины склонны прислушиваться к голосу осторожной половины своего сердца. А сейчас он мог только просить. Просить Лесс не лезть на рожон - и просить ткачиху Гобелена не обрезать ее нить.

- Отряд с красным вымпелом - стрелки, - сказал калаф, отвлекая Янга от невеселых мыслей, - самые серьезные ребята. Их наборные луки прицельно бьют на семьсот шагов, а стрела опасна даже для воина в панцире. Пробить не пробьет, но сила удара такова, что воин падает под копыта несущейся конницы. А наконечники у них в форме рыбы... Войдет в плоть - не вырвешь, или же кровью истечешь. Быстро.

- Ну, здесь особо в конную атаку не походишь, - отозвался Янг, - слишком мало места, слишком много камней. Пехота опасна, да. Но ниомы - пустынники, пехоты у них мало.

- Думаешь, Священный, у нас и в самом деле есть шанс?

- Думаю, калаф, что пора занимать позиции. Ты послал еще одного гонца?

Старик полоснул по Священному нечитаемым взглядом, но, понимая, что им движет то же стремление выжить и победить, подчинился. Подозвал еще одного воина и отдал распоряжение. На этот раз чести удостоился не царевич, а самый обычный, незнатный хассери.

Ждать пришлось долго, но пустынников это не напрягало. Они стояли спокойно, впитывая тепло солнца, белесую синеву неба, на котором в этот день не было ни облака... впрочем, так чаще всего и бывало. Впитывали сухость ветра, не несущего прохлады. Понимали, что для многих из них это - в последний раз и не хотели упустить ни мгновения.

Наконец, на пыльной дороге показался воин на огромном, черном, как ночь, коне. Без доспеха, даже без хафана, в одной нательной рубахе. Он держал в руке вымпел царя ниомов. Снять его выстрелом сейчас было легче легкого, он приближался шагом. Защищало его только древнее право: "глашатай неприкосновенен".

Сколько раз его нарушали? Не счесть. И все равно, быть глашатаем во все времена среди пустынников считалось огромной честью. За нее сражались.

- Хассери, - негромко крикнул он, подъехав почти вплотную. Сейчас его можно было разглядеть: смуглый, как и большинство ниомов. Цвет волос скрывала шамайта, но скорее всего они были черными, как и глаза. Сильное тело, большие, хваткие руки. Своим огромным конем он управлял коленями, не трогая поводьев - руки были заняты: одна - вымпелом, другая лежала на рукояти сабли.

Это тоже было по обычаю. Снять хоть на мгновение руку с оружия означало - усомниться в воинской доблести врагов. Худшего оскорбления не придумать!

- Мы пришли взять вашу долину, ваших коней и верблюдов и ваших женщин.

- По какому праву? - Калаф выступил вперед, не прячась за спинами.

- По праву сильного. - Дерзко отозвался воин.

- Право сильного нужно доказать.

- Хассери будут драться?

Калаф промолчал. Это был оскорбительный вопрос. Глашатай понял, что перегнул палку и чуть наклонил голову, извиняясь.

- Мы атакуем. Сражение будет длиться пока не погаснет последний луч солнца. Или до нашей победы. - Последняя фраза была не по обычаю, но глашатай не удержался. Сверкнул улыбкой, особенно белозубой на загорелом в бронзу лице, развернул своего черного зверя и так же вызывающе медленно поехал обратно. Не оборачиваясь, словно его вообще нисколько не беспокоило, что в этот самый миг ему в спину смотрят четыре десятка не самых криворуких лучников Хаммгана, и стрелы уже на тетивах.

Смелый. Но наглый.

- Запомнил его? - спросил Калаф у молодого воина, стоявшего по левую руку.

- Да, отец.

- Он - твой. Чем бы ни закончился бой, он из него живым выйти не должен.

- Сделаю, отец.

Калаф потянулся к поясу, отстегнул от него тонкий, как игла, кинжал-яфрут в ножнах, украшенных серебром. И протянул его Янгу.