Принцесса где-то там (СИ)

Потом меня снова усадили в кресло, и стилист взялся за какие-то флаконы, пузырьки, принялся скакать вокруг меня с ножницами, и каждое их клацанье сопровождалось его неодобрительным «ц».

– Дорогуша, вы совершенно не следите за своими волосами, – заявил стилист после десяти минут работы над моей копной. – Если вы не будете уделять им внимание, если вы не будете их любить, они перестанут любить вас. Вы что, хотите остаться лысой к двадцати пяти годам?

– Мне двадцать семь.

– Значит, к тридцати, – не дал стилист сбить себя с толку. – Ситуация уже на грани катастрофы, и если вы не хотите перейти эту грань, вам нужно посещать меня не реже одного раза в неделю. Понимаете?

– У меня столько денег нет.

Стилист озадаченно хмыкнул и укоризненно посмотрел на агента Смита. Дескать, что за нищебродку ты ко мне притащил?

– У нее есть, – сказал агент Смит. – Просто она об этом еще не знает.

– Каждую неделю, дорогуша. Каждую.

– Не думаю, что захочу так часто видеть человека, который обозвал меня «глыбой».

– Так я же в хорошем смысле, дорогуша, в хорошем смысле. Глыбой неотесанного мрамора, из которого такой мастер, как я, может создать настоящее произведение искусства.

Я хмыкнула, закрыла глаза и снова начала думать о Дереке. Не о Дереке – моем бывшем, а о Дереке – жертве убийства. Время подумать о моем бывшем еще наступит, а пока обстановка неподходящая.

Пока мы не установили настоящее имя его предполагаемого убийцы, я решила называть его Мигелем. Потому что в нем было что-то испанское, а называть его все равно как-то надо было, потому что произносить каждый раз, даже мысленно, фразу «человек, который убил Дерека» было слишком долго.

Итак, что мы знали о Мигеле на этот час? Скорее всего, человеком, убившим Дерека, был именно он. Камеры наблюдения вели его весь маршрут до этажа, на котором жил Дерек, и это произошло как раз в то временное окно, когда он был убит.

У него был пистолет сорокового калибра.

Он носил шарф, но вряд ли это важно. Он носил перчатки, значит, мы не найдем никаких отпечатков пальцев. Он довольно спортивен и с легкостью перелез через высокий забор.

Он сумел открыть дверь, не взламывая замок. Если исключить тот вариант, что дверь была открыта (что маловероятно), то либо у него был ключ, либо Дерек впустил его сам.

Либо он просто гениальный взломщик.

И больше мы не знали о нем ничего.

Ни одно из его лиц не билось ни в одной из наших баз. Попытка проследить маршрут его отхода по камерам видеонаблюдения тоже временно закончилась ничем – он свернул в переулок, где никаких камер не было, а записи с тех, что были на выходе из переулка, мы пока не могли получить.

Ребята сейчас копают финансовые дела Дерека, но я не думаю, что они что-то найдут. Точнее, я надеюсь, что они ничего не найдут, потому что любая связь Дерека с темными делишками покажет, что я ни фига не разбираюсь в людях. Ведь такое мне даже представить было невозможно.

Полтора года – немалый срок, чтобы узнать человека.

– Готово, – сказал стилист. – Как вам, дорогуша? По-моему, сногсшибательно.

– Угу, – сказала я.

– Вам не нравится?

– Ей нравится, – сказал агент Смит. – Зовите следующего.

Следующего? Так это еще не конец, что ли?

Оказалось, что нет.

Следующим, а точнее, следующей, оказалось молодая миниатюрная китаянка-визажист, которая тоже начала спрашивать, каким я вижу результат ее работы. Я снова переадресовала этот вопрос агенту Смиту.

– Перед вами – полотно, – сказал ей агент Смит. – Творите. У вас двадцать минут.

– Я смотрю, тайминги все жестче, – заметила я.

– У нас есть график и мы должны ему следовать.

– А я буду с этим графиком ознакомлена? В части, меня касающейся?

– Непременно.

– Когда?

– Когда это будет нужно.

Ну, этого и следовало ожидать. Если ты продаешь свой револьвер, пусть даже задорого, то для покупателя ты становишься лишь приложением к нему, инструментом, который можно использовать, ничего не объясняя. Честно говоря, изначально я надеялась на что-то другое, но сюрпризом это для меня все равно не стало.

Зачем что-то рассказывать, если не рассказывать – быстрее?

Когда визажистка закончила, снова появился стилист, и они принялись на два голоса охать, ахать и восхищаться, как это сногсшибательно. Я посмотрела в зеркало.

Может быть, и сногсшибательно. Но это не я.

Если целью агента Смита была именно маскировка, то эти ребята справились на все сто. Никто из знакомых меня бы не узнал. Да я и сама бы себя не узнала.

Потом Смит отправил меня в заднюю комнату (что-то вроде комнаты отдыха для сотрудников, только никаких сотрудников там не было) и велел мне переодеться.

На вешалке висело зеленое платье и длинный бежевый жакет. Стилист бы наверняка сказал про платье цвета морской волны, и пудровый жакет, но как по мне, это были зелёный и бежевый.

На полу стояли туфли на шпильках. Я не сомневалась, что все это моего размера.

– Мне кажется, что время объяснений уже пришло, – сказала я.

– Мы идем в ресторан, посетители которого очень консервативные люди, – сказал агент Смит. – И женщина в джинсах привлечет излишнее внимание, чего в нашем случае стоит избегать.