Принцесса-гувернантка

К счастью, спустя полгода, несмотря на все интриги коварного короля Франции, Максимилиану, с грустью простившемуся перед отъездом со своей юной любовницей Розиной фон Крейг, удалось добраться до Гента, где его с нетерпением ждала Мария. И вот двадцатилетняя принцесса и восемнадцатилетний эрцгерцог впервые встретились во внутреннем дворе герцогского замка: он, рослый, синеглазый блондин, прекрасный, как юный бог, в позолоченных латах, и она, высокая, белокожая шатенка с коричневато-серыми глазами, в золотом платье. Взглянув друг на друга, они побледнели и некоторое время стояли молча, словно поражённые молнией (вернее, стрелами Купидона). Первой пришла в себя Мария и, поцеловав своего жениха, обратилась к нему на латыни (она не знала немецкого, а Максимилиан – французского):

– Добро пожаловать, благороднейший немецкий принц, по которому так долго тосковало моё сердце!

Так началась самая романтическая любовная история в семье Габсбургов.

Максимилиан нашёл свою невесту гораздо «изящней Розины», и, позже восторженно описав её внешность в послании к своему другу Зигмунду Прюшенку, заключил:

– Это самая красивая женщина, какую я когда-либо видел!

После обильного праздничного обеда эрцгерцог преподнёс Марии великолепные бриллианты из коллекции своего отца. А затем получил ответный подарок от невесты: она, следуя старинному фламандскому обычаю, спрятала на себе цветок, который Максимилиан должен был найти. Руководствуясь деликатным намёком архиепископа Триерского, жених дрожащими пальцами расшнуровал корсаж Марии и нашёл на её груди гвоздику, олицетворявшую супружескую любовь.

Один саксонский рыцарь, сопровождавший Максимилиана до дверей супружеской опочивальни, сухо засвидетельствовал:

– Что там происходило, я не знаю.

Однако Жан Молине, придворный летописец из Бургундии, был более откровенен:

– Эрцгерцог был… настоящим мужчиной, который любим Богом, посылающим потомство, потому что наша благородная герцогиня и принцесса понесла и забеременела жизнеспособным ребёнком…

В июне 1478 года Мария родила сына Филиппа в замке города Брюгге, а спустя полтора года – дочь, при крещении в брюссельском соборе Святого Михаила и Гудулы получившей имя в честь своей крёстной матери Маргариты Йоркской, вдовы Карла Смелого. Узнав о её рождении, французский король, когда-то мечтавший заполучить руку Марии Бургундской для своего сына, предложил:

– Так, может, поженим дофина и вашу дочь?

– Нет!! – твёрдо ответили родители девочки.

Кроме 200 000 дукатов, Мария Бургундская принесла в приданое мужу многочисленные земли, и даже после того, как Людовик ХI, недовольный этим браком, «отщипнул» от них значительную часть, у супругов остались ещё графство Бургундия (Франш-Конте) и Нидерланды. Брак Максимилиана с Марией оказался на редкость счастливым.

– Будь у нас мир, мы бы жили в розовом саду, – позже вздыхал он.

После бракосочетания молодожёны устроили «совместную спальню» – редкое явление в знатных семьях того времени. И вообще, они всё делали вместе: танцевали, охотились, музицировали, катались на коньках, читали романы, устраивали турниры и другие празднества. Правда, Максимилиан был слишком молод и не имел никакого представления о том, как вести государственные дела, тем более, в чужой стране. Поэтому обязанности супругам всё же пришлось разделить: Мария правила, а принц – воевал (в основном, с Францией). Но спустя пять лет этой идиллии пришёл конец.

Герцогиня очень любила верховую езду, поэтому весной 1482 года, несмотря на шестимесячную беременность, не смогла отказаться от участия в соколиной охоте близ замка Вайнендейл.

– Конь, на котором она ездила, был горяч и сбросил её на большое бревно. Некоторые говорят, правда, что она упала в приступе лихорадки, – вспоминал в своих «Мемуарах» Филипп де Коммин, бывший советник Карла Смелого, переметнувшийся к Людовику.

Но когда Марию принесли в замок, она из стыдливости не позволила осмотреть себя врачам:

– Лучше я умру!

Чтобы успокоить мужа, герцогиня скрыла от него тяжесть своей травмы и даже выставила из покоев, чтобы обсудить государственные вопросы со своими советниками, которых попросила:

– Ради нашего небесного Отца и Богородицы, заклинаю, храните верность эрцгерцогу и нашим детям!

Спустя три недели, 27 марта, Мария Бургундская умерла в возрасте двадцати пяти лет от внутренних повреждений. А 3 апреля она была похоронена в церкви Богоматери в Брюгге.

– Это было великое горе для её подданных и друзей, ибо после её смерти они больше не знали мира, – хладнокровно заметил всё тот же Коммин.

А Максимилиан, переплавивший столовую посуду, чтобы почтить любимую жену пышными похоронами, был просто опустошён. Он пережил Марию на тридцать семь лет.

– Но все эти годы не мог удержаться от слёз, вспоминая о ней, – сочувственно писал Иоганн Куспиниан, современный австрийский историк.

Максимилиан заказывал посмертные портреты жены, чеканил монеты и медали с её изображением, а также сделал героиней своих сочинений, в том числе, рыцарского романа «Белый король». И ещё, по преданию, всегда носил медальон с портретом Марии.