Принцесса и арбалет. Том 1

— Ну что же, вот и хорошо. Теперь, я думаю, можно перейти и к конструктивной беседе. Ты на дурака не похож — ты должен понимать, что сейчас сила не на твоей стороне, и даже «Вершитель» тебе не сильно поможет. Не сейчас, так очень скоро мы тебя уничтожим, ошибки, погубившие остальных крыланов, не будут повторены. Если, конечно, мы сейчас не сможем договориться.

— Я весь во внимании, — может другой бы на моем месте и начал бы бросать догадки, типа "а я знаю, вы тоже хотите, чтоб я нашел для вас третью силу!", но лично я не сторонник разглашать просто так ценную информацию. Пока о нашем договоре с Валайбойфром не нужно другим знать, как и о том, что мне известно о происходящих в мире событиях.

— В мире идет игра, Михаил. Ты не можешь об этом не знать — если мой братец, которого мы с милордом так и не смогли уничтожить, выпустил тебя из своих владений, то он должен был тебе рассказать многое, — моя подстраховка оказалась напрасной, — Грядет игра, в которой милорд желает видеть тебя мертвым, я же с ним несколько не согласен — ты можешь пригодиться нам живым. Но только в том случае, если будешь играть по нашим правилам.

— Ясно. Что за правила?

— Правила очень простые — ты делаешь то, что мы тебе велим.

— Действительно простые, — подтвердил я, для себя сделав вывод, что мне приятнее вести переговоры с адом, чем с Черноречьем.

— И сейчас мы хотим следующего — ты должен выяснить, откуда дракон добыл "Вершитель Реальности".

— Дракон? — иногда, для поддержания беседы, достаточно повторять за собеседником последнее слово с вопросительной интонацией, и сейчас как раз был такой случай.

— Да, дракон. Мы выяснили — именно от него этот артефакт попал ко вдовствующей королеве-матери, у которой был украден твоим знакомым Филином Бессом, а впоследствии передан тебе. Я хочу знать, откуда он взялся у самого дракона, а также какими еще артефактами он обладает. Ты должен это выяснить — в пещере дракона ни я, ни крыланы, ни сам милорд не обладают достаточной силой, пока не обладают, чтоб тягаться с ящером. И ты должен это сделать за нас.

— Правильно ли я понял, что ты хочешь, чтоб я, силой или обманом, выведал у дракона все про артефакты, и в последствии передал их тебе для твоей борьбы с адом?

— Тебя не должно интересовать, для чего эти артефакты, если у него они есть, будут использованы, и я весьма не рекомендую тебе самому пытаться использовать их против нас или стать на сторону моего братца. Черноречье достаточно сильно, ты видел силу нашей магии, мы способны обращать в НИЧТО целые города, и никакие "Вершители Реальности" от этого не могут спасти.

— Ясно, значит хотите подстраховаться — иметь гарантии, что дракон не решит в последний момент стать на сторону Валайбойфра, а заодно, по возможности, и свою сторону несколько усилить. Причем все это — моими руками.

— Можешь считать так, — подтвердил заместитель творца по вопросам превращения городов в НИЧТО и охоты на «арбалетчиков».

— Хорошо, если вопрос поставлен таким образом, то я согласен — вы меня не трогаете, а я вам помогу, чем смогу.

— Договорились, — кивнул головой мой собеседник, и, даже не притронувшись к принесенному трактирщиком заказу, встал и пошел прочь.

Сразу же после того, как он покинул таверну, испарились и его шестерки — красноносый и элегантный. А еще через несколько секунд в зал завалилась веселая компания в своем полном составе — помимо достопочтенной четверки, в ее состав входили также Федор Расколкин, его топор-секира, а также новый приятель — тот самый, с которым они вместе чудище разрубили. Имя последнего я, кстати, так и не соизволил узнать — для меня он продолжал оставаться безымянным гвардейцем. По одной простой причине — когда ты не знаешь имени человека, тебе намного проще послать его она смерть или пожертвовать им в критический момент. А вот стоит познакомиться, и все — это уже не безымянный солдат, а конкретный Дима, Паша, Серега или Андрюха. После того, как такого на смерть посылаешь, какой-то неприятный осадок на душе остается. Даже не жалось, на то они и солдаты, чтоб за командиров гибнуть, а какое-то такое чувство, что был Вадик или Антоша — и нет уже его. На одного Антошу меньше стало.

Впрочем, мои лирические размышления о праве генерала отправлять с чистой совестью на гибель своих солдат, были прерваны тремя открытыми челюстями — Бесса, Лерки и Марьяны. Федю с гвардейцем, наверно, просто не проинформировали, куда мы с Алвитом ходили, а Бил лишь хмыкнул да поморщил свой лысый лоб.

Интересно, некромант, принцесса и королева что, серьезно думали, что из ада не возвращаются? Видно, они еще не до конца поняли, что я — это не кто-то там, а Михаил Алистин, инший шестого уровня, для которого общение с потусторонним миром в привычку вошло, и мне что небеса, что преисподняя — один хрен. Для тех, кто думает, что хрен — это ругательство, поясняю — нет. Это растение такое, с очень вкусным корнеплодом, острым и весьма приятным на вкус.

* * *