Принцесса и чудовище

Обернувшись к новым противникам, толпившимся у двери, Кейор Черный злобно ощерился. Он стоял напротив строя врагов, сжимая в правой руке саблю, обагренную кровью, а в левой меч, отобранный у врага. Кровь — своя и чужая — щедро заливала его лицо и грудь, превращая белоснежные кружева сорочки в алый влажный бархат. Он чувствовал, как ноет бок, задетый вражеским клинком, чувствовал, как течет по спине теплая кровь из раны на плече. Левая рука уже плохо слушалась, но Кейор лишь улыбался, считая врагов. Один, два… раненого можно не считать… Вот еще подошли, набились в комнату, как сельдь в бочонок. Десять. Десять свежих головорезов, горящих желанием поквитаться за своих, десять крепких рубак в тесной комнате, вышедших против одного раненого стражника, чья кровь уже начинала капать на ковер.

— Абордаж! — зарычал Кейор Черный и бросился грудью на воздетые клинки.

* * *

Геордор Вер Сеговар Третий проснулся от волны холода, прокатившейся по комнате. Вздрогнув, король заворочался, пытаясь натянуть одеяло на плечо, прикрытое лишь тонкой ночной рубахой. Но стало еще прохладней, и Геордор нахмурился, жалея, что его дорогая Вэлланор в этот момент спит в своей спальне, в другом крыле замка. Они провели вместе лишь две ночи, это были самые лучшие ночи короля Геордора за последние два десятка лет. Он не хотел расставаться с Вэлланор ни на минуту, но не решался настаивать, трепетно оберегая свою юную жену. Он не хотел причинять ей вреда. Никакого. Ничто не должно было совершаться против ее желания, особенно сейчас, когда под сердцем королевы зреет новая жизнь, жизнь нового Сеговара, жизнь, что не позволит угаснуть древнему роду королей.

Новая волна холода заставила Геордора вздрогнуть. Он открыл глаза, оторвал голову от подушки и приподнялся, всматриваясь в темноту.

— Эрмин? — позвал он. — Проклятье, я же велел тебе…

Двери в опочивальню с треском распахнулись, и в комнату, с грохотом сапог и лязгом железа, ворвались люди. Держа в руках пылающие факелы, они выстроились у двери — десяток, не меньше, — освещая комнату. Король рывком поднялся, сел на кровати, и зарычал:

— Благие небеса! Что вы творите, бездельники…

Но, увидев вышедшую из-за спин стражников фигуру, он замолчал, лишившись дара речи.

Пляшущий свет факелов озарил лицо вошедшего, отметая последние сомнения монарха, не позволяя ему усомниться в увиденном. В опочивальню ступил герцог Гемел с горделиво поднятой головой. Черный камзол был измят, на щеках герцога проступала небритая щетина. Он походил на беглеца из темницы, но держался так, словно корона уже лежала на его голове.

— Гемел! — прорычал король, обретя голос. — Ты!

— Да, — веско уронил герцог. — Это я. Справедливость восторжествовала, и я вернулся из глубин отчаяния, вернулся, чтобы восстановить правду и освободить страну от кровавого тирана.

Геордор расправил плечи, вскинул подбородок, разя противника гневным взглядом. Копна седых волос рассыпалась по плечам, тонкая ночная сорочка натянулась на плечах, открывая широкую грудь короля.

— Ты не посмеешь, — бросил Геордор. — Страна не примет тебя. Никто из ривастанцев не простит тебе смерть короля и его наследника!

— Страна будет благодарна мне за то, что я поддержу королевский род в трудную минуту, — отозвался герцог, и его узкие губы тронула злорадная ухмылка. — А потом они оценят то благо, что я принесу Ривастану. Они забудут твое имя, Геор. Имя Сеговаров будет только одно — Гемел.

— Трудную минуту? — с подозрением переспросил король. — Что за чушь! Да ты пьян!

— От счастья служить своей стране, — отрезал Гемел.

— Ты, болван стоеросовый, погубишь ее! — крикнул, кипя от гнева, Геордор. — Что за чушь ты несешь, Гем! Даже если не станет меня и моего наследника, тебе не удастся сохранить трон! Начнутся волнения и гражданская война, а ты, тупой болван, будешь отсиживаться в замке, в то время как страну будут рвать на части Тарим и Волдер!

— Не будет никакой войны, — раздался тихий голос, и Геордор вскинул голову, всматриваясь в темноту за плечом герцога. — Будет только печаль.

— Борфейм, — зарычал король. — Я должен был догадаться…

Бертар Борфейм, завернувшийся в черный плащ, бесшумно появился из-за спины герцога и встал рядом с ним, беззастенчиво разглядывая короля. Его лицо не выражало эмоций — никакого злорадства и ликования, как было у Гемела, обычная сдержанность, не более того.

— Моя племянница будет в горе, оттого что потеряла мужа, — сухо сообщил Бертар. — Вместе с ней будет плакать весь Ривастан. Но жизнь продолжается. Мы поможем Вэлланор пережить эту потерю и мудро править страной. До той поры, пока наследник сможет взять бразды правления в свои руки. Никому не нужна война. Это глупая трата жизней и ресурсов, что обедняет любую сторону.

— Да, конечно, — бросил с досадой Геордор. — Вы, проклятые упыри, за это время высосете Ривастан досуха. Но восстание будет — люди не примут таримцев, с которыми едва не началась война.