— Ой как здорово! — разом воскликнули королева и её сынок-принц, всплеснув в четыре руки. А принц вдобавок отвратительно пришлёпнул своей заячьей губой, словно собирался тоже прикинуться кровожадным зверем.
— Вот только, — добавила королева, немного поразмыслив, — слишком с ним много хлопот. Что и говорить: несчастные они твари, но уж за ними глаз да глаз! Сама не пойму, как это мы со всеми нашими недюжинными способностями, с нашими знаниями и мощью до сих пор позволяем им существовать? Почему бы нам не уничтожить их вовсе и не захватить их скот и пастбища? Нам, разумеется, незачем селиться в их ужасной стране! И цвета-то там чересчур кричащи. А вот как скотный двор — сгодится. Глаза наших животных понемногу привыкнут, а если они и ослепнут — не страшно, спокойнее будут жиреть. Но мы бы также разводили их рогатый скот и прочую живность, от которой сами получали бы разную вкуснятину — сыр да сливки, которые нынче мы только по случаю можем пробовать, когда нашим храбрецам удаётся стащить немного с ферм.
— Об этом стоит подумать, — сказал король, — и я даже удивляюсь, почему тебе первой это пришло в голову, разве что у тебя гениальный дар завоевателя. Но ты справедливо заметила: есть в них что-то такое, что доставляет нам хлопоты, и было бы лучше, если я правильно тебя понял, чтобы этот мальчишка сперва поголодал пару деньков. Это поубавит ему прыти.
— Это ещё что за звуки? — вскрикнула королева, вся содрогнувшись от головы, напоминающей медный горшок, до гранитных башмаков.
— Скорее всего, — мрачно произнёс король, — это существо солнечного света горланит в своей норе.
— Прекрати этот отвратительный шум! — доблестно вскричал крон-принц, вскочив на ноги и подбежав к груде камней, за которой находилось Кердино узилище. — Сейчас же, а то голову оторву!
— Попробуй! — крикнул Керди и вновь затянул:
— Ох, не снести мне этого! — воскликнула королева. — Как мне хочется снова потоптать его отвратительные цыпочки своими гранитными башмаками!
— По-моему, нам лучше отправляться спать, — сказал король.
— Но ещё рано, — возразила королева.
— Я бы на вашем месте отправился спать, — сказал Керди.
— Нахал! — с величайшим презрением воскликнула королева.
— На нашем месте быть невозможно, — с достоинством произнёс король.
— И верно, — согласился Керди и начал новую песенку:
— Ложь! — яростно завизжала королева.
— Кстати, это мне напомнило, — сказал король, — что с тех пор, как мы поженились, я так и не видел твоих ножек, моя дорогая. Ты же можешь снимать свои башмаки хотя бы в постели! А то у меня самого от них все ноги в синяках.
— Захочу — сниму, захочу — нет, — огрызнулась королева.
— Ты должна поступать, как угодно твоему муженьку, — возразил король.
— Ну уж нет! — отрезала королева.
— Тогда я настаиваю.
Тут король, по всей видимости, приблизился к королеве с целью последовать совету Керди, ибо мальчик услышал звон оплеухи и громкий вопль короля.
— Будешь ещё настаивать? — злобно крикнула королева.
— Отнюдь, жёнушка, отнюдь. Ты только не волнуйся.
— Прочь руки от ног! — победно воскликнула королева. — Я иду спать. А вы как хотите. Но пока я королева, спать я буду обутой. Это моя королевская привилегия. Заячья Губа, марш в кровать!
— Иду уже, — сонно отозвался Заячья Губа.
— И я тоже, — прибавил король.
— Идёшь, так пошли, — отрезала королева. — И будь паинькой, не то я...
— О нет, нет и нет! — простонал король.
Гоблины удалились, их бубнение затихло. Но костра они не потушили, и теперь пробивавшийся луч света был даже ярче, чем прежде. Керди решил, что самое время вновь что-нибудь предпринять. Он изо всех сил упёрся в плиту плечом, но результат был таким же, как если бы он попытался сдвинуть каменную стену. Всё, что оставалось Керди, это сидеть и ждать.