Принцесса и Ястреб

Габирэль, однако, не обратил внимания на молнии, которые метал взглядом его высочество.

– Они только друзья. Парень – гей.

– Да ну. Уж в этом я разбираюсь.

– Ну, значит, ошибся. Давно не практиковался – ехидно добавил Ворон. – Уверяю тебя, парень – гей. Ну, может, би. Но они не спят вместе. Не веришь моим глазам – поверь моему нюху. Их запахи не смешаны.

– Ты уверен?

– Как то, что я – Ворон. И я тебе больше скажу…

Габирэль приблизился к уху принца и, понизив голос, добавил:

– Она – он кивнул в сторону Шелены – девственница.

– В двадцать лет? С ее характером? Не я у нас тут теряю сноровку.

– А ты спроси, – хмыкнул Ворон и, отвесив шутливый поклон, ушел, оставив после себя аромат полыни и новых вопросов.

Глава 9.

– Ты когда-нибудь думал, как бы сложилось, не расстанься вы с Изабел?

Я сама не знала, почему у меня вдруг вырвался этот вопрос. Последние дни меня одолевала меланхолия, рассказ писался медленно, и я блуждала в своих мыслях одной ногой в прошлом, другой в мечтах.

Хавьер не удивился. Как будто мы вели этот разговор уже давно, он ответил неторопливо и вдумчиво.

– Думал. И пришел к тому, что мы бы все равно расстались, но случись это позже, нам обоим пришлось бы хуже.

– Почему?

– Не знаю. – он пожал плечами. – Мы с ней были разные.

– Мы тоже разные.

– Не так. Мы с тобой разные настолько, чтобы притягиваться друг к другу, и похожие, чтобы потом не разбежаться. Изабел, она… Она из другого мира, идет совсем иной орбитой. Видела бы ты ее лицо, когда я садился перед телевизором с бутылкой пива! Как будто ее аристократический нос учуял запах дерьма.

– Начинается! Можно подумать, мне нравится, когда ты тухнешь на диване с пивом!

– Не нравится. И ты заявляешь мне это со всей своей наглостью, бесцеремонно и безапелляционно. Но при этом, если у тебя подходящее настроение, ты вполне можешь взять бутылочку и себе, лечь мне под бок и составить компанию. Чувствуешь разницу?

– Кроме той, что, по твоим словам, Изабел выходит высокомерной сукой, а я истеричной? Ну, в общем да.

– Я знал, что ты поймешь.

– Я тоже тебя люблю.

– Видишь? Ты язвительная маленькая стерва и всегда держишь удар. С тобой я знаю: чтобы я не сказал – это будет воспринято правильно, и, если где-то я переборщил, ты не пойдешь гордо плакать и страдать в одиночестве, а предельно ясно и емко выскажешь все свои претензии в лицо.

– Мне как-то обидно. Что-то больше всего нарисованный тобой образ напоминает базарную хабалку с южной окраины Неаполя.

– Мне нравятся базарные хабалки. Они такие страстные.

– Ну нет бы сказать, что ты дорогая, это совсем не так!

– Что ты, дорогая, это совсем не так!

– Ай, иди отсюда. Я обиделась.

– А куда идти?

– Сам знаешь, куда! Или по-базарному объяснить?

– Ну, я тогда пошел. Пивка захватить?

Я подумала-подумала и сказала:

– Да.

Дама червей

Меня мучали кошмары. Каждую ночь я просыпалась задыхающаяся, потерянная, со склеенными от слез ресницами. В моих снах меня преследовал Ворон, то оборачиваясь птицей с дикими вращающимися глазами, то человеком, затягивавшем меня в черную как деготь вязкую темноту. Реже снился Ястреб, и тогда я обнаруживала себя катающейся по кровати, раздирающей горло в бесполезной попытке отнять душившие меня невидимые руки.

По иронии судьбы я уже проходила период навязчивых снов, связанных с Принцем и его главной ищейкой.

Пять лет назад, после того злополучного приема моей матери. Дела Веледы стремительно пошли в гору, а я осталась наедине со своими разбуженными желаниями, сгорая в гормональном всплеске чувственности и неудовлетворенности.

Именно тогда меня впервые посетила идея найти определение съедавшему меня томлению, разобрать его на химические составляющие, превратить в формулу, запереть в бутылку, как опасного джинна. Я всегда была талантливой, но только придав своему уму вектор, познала радость открытия и созидания. Два года я потратила на изобретение эликсира страсти, преследуя лишь одну цель – избавиться навеки, когда практический ум Марка предложил извлечь из моего опыта еще и практическую пользу. Оказалось, люди готовы были платить большие деньги, лишь бы на мгновение почувствовать то, что я хотела бы не испытывать никогда.

Сейчас я снова решила пойти проверенным путем. Работа в лаборатории была налажена как часы, и у меня в распоряжении была масса времени для экспериментов. Мне нужно было создать вещество, которое бы возбуждало вентромедиальный гипоталамус, активируя сетчатую ретикулярную формацию. Я решила смешать "гормоны льва и кролика": норадреналин и адреналин, и начала пробовать вводить пептиды, включающие подкорковые лимбические структуры – проще говоря, слепую силу подкорки, вгоняющую нас в животный ужас перед чем-то неизведанным.

Я не сказала Марку, над чем работаю. Он привык доверять мне и ждать, пока я сама расскажу ему о новом озарении, посетившем меня. Но я знала, что если поделюсь с ним, он снова станет тревожиться или, того хуже, снова винить себя.

Поэтому, когда пробный образец был готов, о его составе и предполагаемом воздействии знала только я.