Принцесса и королева, или Черные и зеленые

Именно лорд Ларис также посоветовал изгнанникам разделиться, дабы, если кого-то из них пленят, прочие могли сохранить свободу. Сиру Рикарду Торну повелели сопроводить двухлетнего принца Мейлора к лорду Хайтауэру. Принцессу Джейхейру, простую и милую девочку шести лет, оставили на попечение сира Уиллиса Фелла, который поклялся доставить ее в целости и сохранности в Штормовой Предел. Ни один из двоих не ведал, куда направился другой, и потому, даже будучи схваченным, выдать его не возмог бы.

И только одному Ларису было ведомо, что король, избавившись от своих пышных одежд и закутавшись в просоленный плащ рыбака, скрывался среди груза трески на борту рыбачьего ялика, порученный заботам рыцаря-бастарда, имевшего родню на Драконьем Камне. Косолапый рассудил, что Рейнира непременно пошлет людей на поиски его милости, едва поймет, что он исчез... но лодка не оставляет следов на воде, да и мало кто из охотников додумался бы искать Эйгона на собственном острове его сестры, прямо под сенью ее твердыни.

Возможно, здесь скрывающийся, не представляющий угрозы Эйгон и оставался бы, притупляя свою боль вином и пряча шрамы от ожогов под плотным плащом… если бы на Драконьем Камне не объявился Солнечный Огонь. Мы, как и многие, можем задаваться вопросом, что же тянуло его назад на Драконью гору. Быть может, некий древний инстинкт вернул раненого дракона с недолеченным крылом к дымящемуся вулкану, где он появился на свет из яйца? Или же Солнечный Огонь, через множество лиг, через штормовые моря, как-то ощутил присутствие короля Эйгона на острове, и прилетел туда, дабы воссоединиться со своим всадником? Некоторые заходят столь далеко, что полагают, будто Солнечный Огонь почувствовал, сколь отчаянно положение Эйгона. Но кто возможет счесть, что познал сердце дракона?

Злополучное нападение лорда Валиса Мутона изгнало Солнечного Огня с поля пепла и костей близ Грачиного Приюта. Затем история более чем на полгода теряет дракона из виду. (Байки, рассказываемые в замках Крэббов и Брюнов, уверяют, что в то время Солнечный Огонь мог найти убежище в темных сосновых лесах и пещерах на мысе Раздвоенного Когтя.) Его разорванное крыло зажило достаточно, дабы он мог летать, но срослось под уродливым углом и оставалось слабым. Солнечный Огонь более не мог ни парить, ни подолгу оставаться в воздухе, и ему приходилось прилагать усилия даже для коротких перелетов. И все же Солнечный Огонь как-то пересек воды Черноводного залива... потому что именно его нападение на Серого Призрака видели моряки с «Нессарии». Сир Роберт обвинил Каннибала... но заика Том Путаный Язык, который слышал более, нежели говорил, усердно потчевал волантийцев элем, и подметил, что они все время упоминали золотую чешую нападавшего дракона. Каннибал же, как отлично знал Путаный Язык, был черным ровно уголь. И вот Два Тома и их «родичи» (что правда лишь отчасти, потому как одной с ними крови был только сир Марстон, бастард сестры Тома Путаной Бороды от рыцаря, забравшего ее девичество) подняли парус на своей маленькой лодке, дабы разыскать убийцу Серого Призрака.

Обожженный король и изувеченный дракон обрели друг в друге новый смысл жизни. Эйгон ежерассветно отваживался покидать укромное логово на безлюдных восточных склонах Драконьей горы и вновь подниматься в небо – впервые после Грачиного Приюта. Между тем Два Тома и их родич Марстон Уотерс вернулись на другую оконечность острова, дабы найти людей, готовых помочь им взять замок. Даже на Драконьем Камне, столь долго бывшим владением Рейниры и ее оплотом, они отыскали многих, кто недолюбливал королеву по причинам как достойным, так и сомнительным. Одни скорбели по братьям, сыновьям и отцам, сгинувшим во время Укрощения Драконов или битвы в Глотке. Другие искали поживы либо продвижения по службе. Иные же полагали, что сыну и впрямь должно наследовать прежде дочери, и сие дает Эйгону более прав на трон.

Своих лучших людей королева взяла с собой в Королевскую Гавань. Замок Драконий Камень, стоявший на острове, под защитой кораблей Морского Змея и высоких стен валирийской постройки, казался неприступным. Посему ее милость оставила для обороны невеликий гарнизон, большей частью состоявший из людей, что считались мало пригодными для иного дела. То были седобородые старики и зеленые мальчишки; хромцы, увальни и калеки; воины, оправляющиеся от ран, люди сомнительной верности, люди, заподозренные в трусости. Над ними Рейнира поставила сира Роберта Квинса, человека способного, но постаревшего и растолстевшего.