Принцесса и призраки

Я поймала себя на том, что у меня трясется рука. Не потому, что мне было стыдно, потому, что я опасалась, что ключ не подойдет, и он не подошел.

Ключ заклинило, он не проворачивался и не вынимался. Сквозь зубы я обругала Кристиана нелестными словами и познала истину, что ругань действует как заклинание и у любого материалиста есть повод пересмотреть собственные взгляды. Ключ чуть подался вверх и выскочил из личинки замка.

Сунув его в карман, я оставила на потом рассуждения, от какой комнаты этот ключ и где мне ее искать, и вытащила из прически шпильку. Дин бы справился без труда, я же сдавала экзамен на профпригодность.

Считается, что мы чтим закон. Негласно любой суд закроет глаза, если нас вынудить на крайние меры. Так в тот день, когда я встретила Майкла, сотрудники управления разнесли половину улицы, однажды, еще на заре моей карьеры, я применила довольно скверное средство — газовую гранату, чтобы успокоить пожилую леди и встревоженные ей сущности заодно. Вскрытие замка было незначительной мелочью.

Шпилька уперлась в паз. Теперь мне следовало шевелить ее в разные стороны, цепляя нужные пружинки и механизмы, и уповать приходилось на то, что замок закрыт на защелку, а не на засов — шпилька не выдержит больших усилий. Я чувствовала, как металл гнется, но одновременно и ощущала, что замок поддается. Больше рассчитывая на удачу, чем уловив нужный момент, я нажала ручку, затем еще раз, и дверь открылась.

Темные шторы раздвинуты, кресло продавленное — Джейкоб был немалого веса. Старый ковер под колесиками протерт до дыр. Кровать заправлена, под ней ничего, ванная комната пуста, если не считать флакона с шампунем и пены для бритья. Вместо гардеробной — шкаф, на полке грустила сложенная рубашка и — я открыла и тут же закрыла ящик — поношенное нижнее мужское белье, внизу — я пнула ногой — пустая коробка из-под обуви. Джейкоб забрал вещи, оставив то, что и так бы выбросил, сохранив у Ланартов иллюзию своего возвращения.

Системный блок под рабочим столом подмигивал лампочкой, но когда я, повинуясь обуявшему любопытству, пошевелила мышь, экран показал мне заставку с окошком ввода пароля. Я приподняла клавиатуру — ничего, но я в любом случае пришла не за этим. На столе притулились перекидной календарь и подставка с двумя дешевыми ручками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Джейкоб в самом деле работал над книгой или над чем-то еще, но секретарь князю был необходим. Я выдвинула ящик, в верхнем катались старые карандаши и ручки, в нижнем лежала стопка обычных офисных листов. Часть из них была скреплена, я вынула одну пачку и наскоро пролистала.

«Репродукции», «Репродукции с текстурой», «Живопись поверх принта»… Несмотря на кажущуюся однозначность заголовков, содержание изобиловало мудреными терминами. Князь провел серьезную работу, изучая, как я поняла, состав красок в зависимости от типа подделки картин, и как минимум в химии он разбирался. К сожалению, я — нет, и поэтому я озадаченно вернула подшивку на место.

Все, что висело в холле, было фальшивками, чья роль закончилась с окончанием работы над монографией? Портрет астерийского короля подсказывал — да. Князь, потеряв над собой контроль, уничтожил подделки, но позже испугался способа, которым он это сделал?

Поиски привели меня в никуда, в тупик, и я бездарно пялилась на кровать и стены. Допустим, мне стала понятна реакция князя Ланарта на дело его собственных рук, но что дальше? Я нашла ответ или нет?

Простукивать стены? Услышат. Посмотреть, что там, под покрывалом?

Я должна бы привыкнуть рыться в чужом белье, как приговаривал Дин — «в каждой помойке можно отыскать важный след». Ему это, как правило, удавалось. Простыню стоило бы поменять, подушка свалялась еще полвека назад и напоминала мешок, набитый осколками кирпичей, одеялом укрывался еще чей-то прадед. Тонкой перинкой прикрыли торчащие из матраса пружины — и я засомневалась, что Джейкоб нормально спал, он же не йог.

Я вернулась к столу, взяла ручку и методично обтыкала весь матрас. Разум вопил, что я маюсь дурью, и если картины есть, то явно не здесь. Чтобы быстро их поменять, надо иметь к ним доступ. Ручка наткнулась на что-то, я вытащила ее, дернула еле живую ткань, сунула руку в прореху и чуть не завопила от боли.

Пытаясь унять бегущую из глубокой ранки кровь, я заметила, что призрак вернулся и завис в отдалении где-то между столом и окном.

— Подойдешь, и я тебя щелкну экстерминатором, — пообещала я, не отнимая губ от пострадавшей руки. Вряд ли я расскажу про эту оплошность Дину, он не станет меня донимать и даже не начнет меньше ценить как специалиста, но если можно не признаваться в собственной глупости — лучше смолчать.

Я в попытке найти концы решила, что призрак знает ответ. С таким же успехом командир экипажа мог отказаться взлетать, ссылаясь на гороскоп.

Или в этом и было мое озарение? Не в гороскопе, не в призраке, не в том, что я ничего не нашла? Нельзя найти то, чего нет. То, чего больше нет или никогда не было?