Принцесса Инос. Том 2

Он воззвал к девяти Богам
И назначил день встречи и час
По полям, по лесам, по лугам
Полетели гонцы. «Войскам –
Собираться!» – его приказ.

Маколей. Гораций у моста

Часть шестая Дух скитальческий

1

Заклеймив гладиаторские бои как преступное действо, Эмтар Второй приказал разрушить арены. Самую большую, Эграйнов амфитеатр, он переименовал в честь своей матери в Эбнилино поле. На место арены насыпали землю и уложили дерн, так что получилась зеленая лужайка. Этот изумрудный овал стал памятником многочисленным жертвам, умиравшим, истекая кровью, на потеху толпе в течение столетий.

Расположенное между Опаловым и Золотым дворцами, Эбнилино поле оказалось очень удобным местом для военных парадов и спортивных состязаний, но ни то ни другое не шло ни в какое сравнение по популярности с его прежними триумфами. Склоны холмов, на которых возвышались дворцы, обеспечивали удобные трибуны для зрителей; к несчастью, устройств для сдерживания толпы Эбнилино поле не имело.

Регент логично рассудил, что поле как нельзя лучше подходит для Божьего Суда, вот только день для поединка оказался выбранным неудачно: день принадлежал Богам Торговли и являлся всеобщим праздником. Известие о неожиданном зрелище распространилось к вечеру по городу со скоростью торнадо. И еще до рассвета весь город высыпал на улицы, спеша протолкаться к месту поединка.

Холод пробирал до костей, небеса угрожающе хмурились. Помня о пророчестве в магическом окне, Инос ждала дождя, но ливня до сих пор не было. Она сидела подле Эйгейз в огромной карете. На подушках напротив расположились Азак и сенатор; причем султану понадобилось две трети сиденья, так что на долю сенатора осталось совсем немного. Эскортировали громоздкую колымагу всего лишь четверо преторианских гвардейцев. Бедняги старались вовсю, но мало что могли сделать, чтобы раздвинуть толпы народа и ускорить продвижение кареты к полю.

Султан, низведенный до положения униженного просителя и незваного гостя, был замкнут и угрюм. Эйгейз, по обыкновению, болтала, чтобы скрыть неловкость. Инос тосковала по Рэпу и тоже выглядела мрачной. Во всех бедах Инос винила только себя и собственное легкомыслие, изза которого не отнеслась с должным вниманием к божественному предсказанию. Божий Суд был предопределен, не важно, где он состоится, в Хабе или Нинторе, важно, что Калкор должен был бы противостоять Рэпу, парню, имеющему слово силы, а теперь этот бой превратился в фарс, не важно, что тролль – профессиональный убийца. Морд о'Грул – не противник для Калкора. Смертельный поединок стал жалким развлечением.

И Азака и Инос снабдили приличествующей им одеждой. Все детали пышного наряда были впору как джинну, так и Инос. Впервые после своего замужества она ехала по людным улицам без покрывала. Служанки сделали все возможное, чтобы загримировать безобразные шрамы под толстым слоем косметики. К сожалению, Инос придется предстать перед регентом и его двором в образе чудовища.

В отличие от Эйгейз, Ипоксаг оставался спокоен, но молчалив. Он был причастен к власти, являясь доверенным лицом императора… вернее, регента, и все же ради Инос он явно рискнул навлечь на свою голову гнев властителя. Откажи Ипоксаг в покровительстве, и Инос вместе с джиннами оказались бы в тюрьме. В сущности, ей следовало бы чувствовать себя счастливой и испытывать благодарность к хозяину дома, а она почемуто не могла избавиться от сожалений. Ее терзало странное предчувствие, она не понимала его и мучилась изза этого еще сильнее.

«Предположим, – гадала Инос, – Калкор победит. Нет! Если я предъявлю свои права, состязание отложат. Вполне вероятно, что толпа взбунтуется, как и предсказывал сенатор! Похоже, сегодняшний день напичкан несчастьями».

Инос ехала, чтобы быть представленной ко двору. Даже Кэйд не удостаивалась столь высокой чести.

«Бедная Кэйд! – печалилась Инос. – Запертая в башне далекой Алакарны. Как она стремилась в Хаб – и куда попала, а все изза меня. Если бы Кэйд была здесь, с каким бы восторгом она рассматривала огромные, великолепные здания, как бы весело щебетала, обсуждая увиденное… как весенний скворец, не иначе». Инос хотелось разрыдаться, но она сдерживалась.

В конце концов Эйгейз тоже замолчала.

– Достойный сенатор, расскажи мне о регенте, – вдруг попросила Инос.

– Интересуешься Итбеном? – вскинул брови Ипоксаг. – Собственно, официально он стал регентом четыре или пять недель тому назад…

Немного помолчав, сенатор заговорил с еще большей осторожностью, чем прошлым вечером, когда рассказывал о Хранителях: