Принцесса Инос. Том 2

Инос по возможности незаметно, но пристально осмотрелась. Азак, хмурясь, ярился… регент молча бесился… большинство зрителей пребывало в тихой панике… зато Калкор от души наслаждался драмой, скаля в ухмылке зубы… маленький принц недоуменно хлопал глазами… Но, возможно, ребенок пытался подавить смех.

Прежде чем регент сдвинулся с места, свечи над Белым троном, беспокойно замигав, тоже погасли – Блестящая Вода проявила полную солидарность с остальными Хранителями.

– Очень скверно! – раздался тяжелый замогильный голос.

Только Алый трон Запада все еще оставался освещенным – гранитное безобразие с уродливым барельефом, – и он не пустовал. Там восседал мальчик.

Регент поспешил обойти вокруг Опалового трона и за его спинкой остановился для поклона.

– Ваше всемогущество оказывает мне честь… – кланяясь, начал Итбен, но его оборвали на полуфразе.

– Вот уж нет. Честь, как же! – заявил вновь прибывший.

Нет, не мальчик был на Алом троне – юноша. Однажды в Кинвэйле Андор водил Инос в сланцевый карьер герцога. Там трудились гномы, народ необычайно низкорослый, с массивными плечами и крупными головами – цвет лиц напоминал серый песчаник. Несмотря на юность, в волосах Зиниксо пробивалась седина. Гоблин был явно выше колдунагнома. Во всяком случае, ноги Зиниксо до пола не доставали, а массивные руки, покоящиеся на подлокотниках, выворачивались кверху, заставляя плечи вздернуться к ушам. Вряд ли Хранителю было удобно на жестком и огромном для него троне. Зиниксо завернулся в необычную тогу, цвета остывающего на наковальне куска железа, извлеченного из горна. Туникой гном, видимо, пренебрег, так как его правая рука и плечо остались обнаженными.

Растянув в ухмылке губы, гном продемонстрировал мелкие, как прибрежная галька, зубы и проскрипел.

– До чего же ты нетерпелив, регент. Все спешишь, спешишь… Нука, попробуй нас позвать!

Замолчав, Хранитель чуть склонил свою большую голову, будто прислушиваясь к чемуто. Инос поразили его беспокойные, как бы бегающие глаза, и она вспомнила, что Ипоксаг упоминал о непомерной недоверчивости и подозрительности гномов. Кроме того, за ними прочно закрепилась репутация подлых и жадных.

Либо в маленьком принце проснулось любопытство и он захотел увидеть колдуна, либо мальчиком овладел страх и он не желал стоять спиной к мрачному Хранителю. Какова бы причина ни была, малыш резко развернулся лицом в другую сторону и затем вновь застыл в неподвижности.

Зиниксо, очевидно, остался доволен и возобновил свои издевательские реплики:

– Попробуй достучаться, хотя бы завтра, собачий прихвостень.

Всесильный колдун, издевающийся над регентом, похож был на ребенка, мучающего насекомое.

«Похоже, я ошиблась, и Олибино не так уж и плох, как я думала раньше», – решила Инос.

От оскорбления Итбен вздрогнул, как от удара кнутом, но его голос остался попрежнему ровен.

– Выслушаете ли вы прошение султана? – произнес он.

Гном рассыпал по залу нечто вроде «гхыргхыргхыр», означавшее веселый смех, и опять заскрипел:

– Нет! Нас он не беспокоит. Грядет коечто другое. Сегодня ночью ты даже не удосужился бы спросить о главном.

Хоть Итбен стоял спиной к зрителям, лица регента видно не было, очередная насмешка заставила его заметно напрячься.

– О чем нам следовало бы спрашивать, ваше всемогущество? – тем же ровным тоном поинтересовался регент.

Колдун окинул взглядом всех собравшихся, а затем ткнул пальцем в когото так, словно собирался пробить дырку в дубовой двери, и предложил:

– Спроси его!

Канделябр потух. Трон опустел.

Все повернули головы в ту сторону, куда указывал палец гнома. Но никто не мог понять, кого Зиниксо имел в виду: одного из двух джотуннов или гоблина?

4

Инос проснулась, как только открылась дверь. Она смотрела в темноту широко открытыми глазами, не чувствуя ни малейшей дремоты и осознавая, что она проспала несколько часов. Ясно было, что проснулась она не без помощи чар. Слабый предутренний сумрак вливался в окна и немного рассеивал ночную тьму, давая возможность разглядеть смутный контур вторгнувшегося. Дверь тихо закрылась, даже не щелкнув замком, но Инос еще раньше почувствовала знакомое заклятие успокаивающих чар – мягкое, обволакивающее ощущение пушистого шерстяного одеяла.

– Инос! – раздался шепот.

– Здравствуй, Рэп.

И тут она вспомнила об Азаке, спавшем с другого края постели, и ужаснулась, представив, как султан просыпается и находит Рэпа в своей спальне.

– Он не проснется, – произнес Рэп уже не шепотом, но довольно тихо. – Ты позволишь поговорить с тобой немного? Не возражаешь, если…

– Конечно. Здесь гдето есть халат, если сумеешь, отыщи его.

Фавн, должно быть, сразу же после ее ответа снял заклятие, потому что сердце Инос вновь радостно затрепетало. Услышав шуршание шелка, она пошарила по кровати и, взяв халат, вдруг осознала, что Рэп способен видеть даже в кромешной тьме. Одевшись, Инос почувствовала себя уверенней и больше уже не сомневалась, что перед ней действительно Рэп.