Принцесса из одного места

Я тронула клавиши, и рояль издал переливчатую трель, из тех, которые обожала бабуля. Смотря перед собой, чтобы не отвлекаться, я сыграла первые такты, и слова одного из романсов вспомнились сами собой:

Самосожжение не страшно —
Жар поцелуя не далек.
Ты гибнешь вновь и вновь напрасно,
Мой однодневный мотылек.

Для танцев на ладони ветра

Отмерян свой печальный срок.
И пепел крылышек из фетра,
Осыплет жизненный итог.

И снова ночь. И пламя в силе.

Но как понять, в чем ярче зло:
Сгореть в секундной вспышке – или
Годами биться о стекло?[1]

Допев, я встала и снисходительно улыбнулась. Аплодисменты и крики «браво» не заставили себя ждать. Не кричал лишь Онтарио. Он смотрел исподлобья, и от его взгляда у меня стало тяжело на душе. Так-то, милый мотылек, ты получишь за все сполна!

– А вы нас порадуете, Ваше Высочество? – все еще улыбаясь, я вернулась на место и повернулась к принцу.

– Моя голова! – застонал он. – Во время вашего божественного пения она немного прошла, но сейчас…

– А я не умею петь, но с удовольствием назову следующего исполнителя! – жизнерадостно пришел ему на помощь герцог, и я в который раз отметила его врожденную хитромудрость.

Один за другим приглашенные хвастались успехами в музицировании или пении, а я, надев на лицо маску возвышенного внимания, раздумывала над тем, как заполучить «поцелуй правды» или, как метко выразился Навыч – «плюй-в-ухо». Возможно, выступления были так ужасны, или я настолько умна, но план постепенно вырисовывался – незаметно выкрасть артефакт и пригласить на свидание Онтарио. Интуиция подсказывала, что сукин сын не откажется от встречи, хотя бы для того, чтобы наговорить очередных колкостей. Затем следует вернуть артефакт на место и окончательно выкинуть из головы широкоплечего лживого блондина с ямочками на щеках и пронзительным взглядом незабудковых глаз. Ха! Что может быть проще?

После того, как каждый из гостей, кроме самых уважаемых, испил чашу до дна, то есть сыграл какой-нибудь ноктюрн до-диез минор или спел куплетик, все с облегчением отправились на ужин. Подавали фазанов в сметанном соусе и еще кучу всего. Но я отдала должное свежеиспеченному хлебу и маслу с икрой. Мякиш мне удалось спрятать в ладони. Весь ужин я незаметно мяла его, превращая в пластичную массу.

После ужина герцог предложил прогуляться. Сезон цветения роз достиг апогея, и воздух был напоен их ароматом.

Поскольку принц предложил мне руку, я шла рядом с ним и слушала вдохновленный рассказ герцога о сортах роз, которые росли в его саду. Я шла все медленнее, и вот, наконец, Его Светлость и остальные полностью нас обогнали.

– Стойте, Ваше Высочество, – сказала я, когда они ушли вперед. – У вас цепочка зацепилась за воротник рубашки. Вы позволите, я поправлю?

– Конечно, – засмущался Стич. – Буду вам очень благодарен!

– Повернитесь ко мне спиной…

Он послушно повернулся. Я задергала цепочку, делая вид, что она застряла, и дергала до тех пор, пока на вытащила ключ от шкатулки с «поцелуем правды». Вдавить ключ в хлебный мякиш было минутным делом. Затем я поправила воротник рубашки принца и поздравила его с тем, что все закончилось благополучно, и никто не пострадал.

– Вы так любезны, Ваше Высочество, – неожиданно проговорил он, когда мы снова двинулись по аллее. – Никогда бы не подумал, что принцесса может так себя вести.

– Как? – удивилась я.

Он замялся, но все же выдавил:

– Как добрая девушка…

Изумившись, я промолчала всю оставшуюся часть прогулки.

Вернувшись домой, я застала смиссу спящей на моей кровати. Рядом с кроватью лежала очередная дохлая курица. Мама Кошка принесла ужин котенку.

Глубоко растроганная, я спрятала мякиш с отпечатком ключа в одну из своих шкатулок, умылась и легла спать, поцеловав смиссу в шелковистую морду. Последняя мысль перед тем, как провалиться в сон, была о принце Стиче. Он больше не раздражал меня. Да, не герой, не очень уверенный в себе, но искренний человек. А искренность при дворе стоит дороже, чем все кармодонские алмазы вместе взятые.

* * *

Нежный ветерок колыхал листья деревьев и кружевную оборку на зонтике от солнца, который Аманда взяла с собой на прогулку – сегодня обещали жаркий день. Подруга болтала без умолку. Я не слушала и старательно смотрела на смиссу, ловившую кузнечиков в траве на обочине – неверийский алмаз недаром называли «солнечным»: на свету он переливался и искрился так, что глазам было больно.

Поскольку прогулка была официальной, на некотором отдалении от нас вышагивали двое гвардейцев, однако моему коварному плану воспрепятствовать это никак не могло.

Вдали показалась кузня, и я прислушалась к тому, что говорила Аманда.

– Мне уже шьют костюм для охоты. Я договорилась с Его Светлостью, что костюм Онтарио будет в тех же тонах…