Принцесса из рода Борджиа

Осторожно и нежно спаситель заворачивает девочку в свой плащ и, пока епископ, удерживаемый инквизиторами, рыдает, ломая руки, человек удаляется, унося с собой дочь принца Фарнезе. И кто же этот спаситель? Палач!

Глава 1 ВИОЛЕТТА

Утром двенадцатого мая 1588 года шестеро дворян на взмыленных скакунах во весь опор поднимались на гору Шайо. На вершине их предводитель остановился. Смертельно бледный, он обернулся назад и долго смотрел на Париж.

Странный шум и глухие звуки перестрелки доносились до него с порывами ветра. Звук был похож на гул отдаленного морского прибоя или рев разбушевавшейся толпы. Беглец, издав хриплый стон, угрожающе сжал кулаки, привстал в стременах и прокричал слова, которые унес ветер и которые подобрал Историк:

— Неблагодарный город! Вероломный город! Я любил тебя больше собственной жены — а ты… Трепещи, я вернусь в твои стены и силой оружия заставлю тебя покориться!

В это мгновение показались два всадника. Одним из них был мужчина чуть старше тридцати, красивый и сильный; лицо его, высокомерное и насмешливое, светилось умом и проницательностью. Другим был юноша лет восемнадцати, стройный и изящный; в его красоте сочетались нежность и отвага.

Пятеро дворян, завидев незнакомцев, окружили своего предводителя и постарались увлечь его за собой. Но он, воздев руки к небу, громко воскликнул:

— Я проклят! Все меня покинули! О, кто теперь смилуется надо мной?

— Я! — ответил звонкий голос.

К беглецу приближался один из незнакомцев, тот, что был моложе. Внезапный и необъяснимый ужас выразился в безумном взгляде беглеца; он взмахнул руками, словно для того, чтобы отогнать мрачное видение, и прошептал побледневшими губами:

— Ты! Ты! Карл! Брат мой, ты восстал из могилы, чтобы осудить меня?

— Вы ошибаетесь, — ответил юноша. — Я не тот, кого воскрешает ваша неспокойная совесть, я не Карл IX.

— Так кто же ты в таком случае?

— Я его сын, герцог Ангулемский.

— Ах! — пробормотал беглец. — Это ты, дитя Мари Туше и Карла! Говори же, чего ты от меня хочешь! О чем ты пришел спросить Генриха III, короля Франции?

— И я вам отвечу. Я покинул Орлеан, чтобы встретиться с вами лицом к лицу. Неделю назад, сир, в тот день, когда я достиг совершеннолетия, моя мать провела меня в свою спальню и открыла передо мною портрет, который я всегда видел затянутым крепом. Я узнал Карла IX.

— Брат мой! — пробормотал Генрих III.

— Да, ваш брат!.. Моя мать опустилась на колени и поведала мне, как умер человек, которого она обожала. Я узнал о предсмертных муках моего отца. Я узнал, что отчаявшийся, жалкий, ввергнутый в безумие, он каждым вздохом в последний час своей жизни предъявлял грозные обвинения трем палачам, трем демонам, на которых она мне указала… И я отправился в путь, чтобы сказать герцогу де Гизу: «Предатель и мятежник, что ты сделал со своим королем?»

— Гиз! — побагровел Генрих. — Ты его найдешь в моем дворце, на моем троне, быть может.

— Я отправился в путь, чтобы крикнуть в лицо Екатерине Медичи: «Подлая мать! Бессердечная мать! Что ты сделала со своим сыном?»

— Королева-мать! — простонал Генрих. — Ты найдешь ее в тюрьме Гиза.

— Я отправился в путь, чтобы найти Генриха Валуа, короля Франции, и крикнуть ему в лицо то, что должны были когда-то крикнуть дети Авеля своему дяде… «Каин! Что ты сделал со своим братом?..»

При последнем вопросе король неистовым рывком осадил своего коня, затем спешился и, вздрогнув, глухо повторил:

— Каин!..

Свита глухо зароптала:

— Король всегда король! Да здравствует король! Смерть тому, кто оскорбит его!

С этими словами дворяне обнажили шпаги… В то же мгновение спутник герцога Ангулемского оказался между молодым человеком и королевским эскортом, вынул из ножен рапиру, которая сверкнула в лучах восходящего солнца, и очень спокойно сказал:

— Господа, это дело семейное. Оставьте дядю и племянника объясниться полюбовно. Иначе я решу, что все вы — родственники, и буду вынужден считать, что я той же фамилии!

Спутники короля пришли в ярость. Шпаги должны были вот-вот скреститься, когда Генрих подал повелительный знак. Кавалеры остановились, восклицая:

— Мы еще встретимся, если только сей господин не скроет своего имени!

— Милостивые государи, — ледяным тоном сказал незнакомец, не обращая внимания на эту дерзость, — моя шпага и мое имя в вашем распоряжении. Меня зовут шевалье де Пардальян.

Его противники вздрогнули. Имя это, произнесенное с такой обезоруживающей простотой, заставило их вспомнить о давних блестящих подвигах, и они повторили в благоговейном ужасе:

— Шевалье де Пардальян!

Шевалье, казалось, не заметил необычайного впечатления, произведенного его словами. Он отошел в сторону, словно эта бурная сцена перестала его интересовать. Насвистывая сквозь зубы охотничий мотивчик времен Карла IX, он стал рассматривать кавалерийский полк, направляющийся из Парижа к Шайо.

Герцог Ангулемский не двигался. Мрачный, снедаемый угрызениями совести, Генрих III обернулся к нему.