Принцесса из замка дракона (СИ)

Послышался шум. Илла дёрнулась и я сумел открыть глаза. Мальчишка феникс тыкал мечом в старика Махаора. А тот, мои глаза видели это и в темноте, уже обзавёлся парой кинжалов, видимо подобрав их у убитых. Но только мальчишку обнимал огненный кокон. Махаор обходил по кругу, держа кинжал за спиной, видимо искал, как обойти огонь. Только это пламя в какой-то момент просто дёрнулось и развернулось в пару крыльев, как ножом рассекая упрямого старика надвое. Нужно было подавать голос, пока не разразилась война:

— Это ваша броня, герцог? Вы способны удерживать её во время сражения?

Ответил мне Урдас:

— Сможет, по совершеннолетию, если сумеет сохранить здравый рассудок.

И так, вот она моя будущая стая. Какая досталась! Есть любимая и любящая меня женщина. Упрямая и вспыльчивая и за спиной её дракон. И насколько видно моим глазам полтора десятка бойцов обители уже отправились сегодня на встречу к предкам в когтях этого дракона.

Есть старик-чревоходец. Идеальный шпион. Полный знаний и великого опыта, а ещё печали, потому как нуждается в магии и продолжении рода. Но кажется на эти его печали у меня есть ключ, вот только… Скорее всего Ранамира предал именно чревоходец. И я уверен, именно Чхартш Дьямара предаст меня первым, если я не буду иметь над ним власти приструнить.

Феникс. Самая слабая фигура в наборе и потенциально самая сильная. Без магии он безумец. А с магией — предводитель огромной армии рыжих, огненных магов приграничья верящих в него как в символ своей силы. И он честен… Я могу попытаться дать ему требуемое, и скорее всего смогу доверять его слову.

Урдас. Длань ордена, который должен был служить моего роду, а превратился в пленителя и надзирателя. Умный и опытный. Чего он жаждет? Он преведен и послушен традициям и заповедям… А орден потерял власть кровопивцев, которую был поставлен охранять. Разве не задача Длани вернуть утерянное? И вернуть магию!

— Что ж господа, я благодарю вас за ожидание. Кстати, Чхартш, как вы сумели так запугать монахов ордена?

Чревоходец усмехнулся, голос его сейчас был молодой, но это не меняло самой манеры:

— Я всегда любил сказки, внимательнейший принц, а они любили меня. Большая часть тел, которые я носил, люди знавали менестрелями, мне по душе это ремесло. А когда я обнаружил, что вы ушли воевать, а молодая двуликая не справилась с ношей и теперь придётся ждать новую, я пошёл служить в орден. Я служил тут три года, переезжал из одной обители в другую и всюду читал песни о войне вечерами на утеху монахам. — Он взглянул на Урдаса смеясь — И следует указать, мой принц, я был красноречив в своих песнях, но не солгал ни единым словом. А там… Никто не верит в песни менестреля, но они пробираются в душу и зарождают страх или надежду, и человек уже не ведает откуда этот его страх явился, он живёт с ним, мыслит в его угоду, отдаёт ему в руки меч во время битвы.

— Могу ли я верить тебе, Чхартш?

Молодой голос старика снова усмехнулся:

— Смотря в чём надобна вера, замысловатейший принц.

— Я планирую связать цепь потомков основателей двумя браками, а так же клятвами верности. Ты говорил, что и один брак способен помочь, как думаешь два вернут этому миру магию?

Теперь в голосе слышалось буквальное восхищение:

— Уверен, что шансы очень велики, умнейший принц. Очень-очень велики!

— Хорошо значит если мы договоримся и я смогу верить тебе, я это сделаю и магия вернётся.

Чревоходец кивнул. Его глаза словно изучали меня заново. Словно он узрел во мне что-то, что никогда раньше и не мыслил увидеть.

— Урдас, а тебе я могу доверять? Ты продолжатель довереннейшего из слуг моего предка. Тебе был поручен орден, замыслом которого было удержать власть моего рода и знания. Но вот минутой ранее я видал как один из твоих страшин, один из тех на кого ровняются молодые, поднял оружие на юного феникса. А значится даже ближайшие из твоих людей не ведаю этого замысла. А уж мысль вернуть власть королю-заточенцу так и вовсе невозможна. Тот кто не правил дружиной, двором, замком не сумеет править землями от моря и до моря. Я хочу доверять тебе, Урдас, но как? Помоги мне.

Урдас смотрел на меня некоторое время, потом перевёл взгляд на рассечённое тело Махаора, вздохнул и произнёс:

— Прими корону, и я подчинюсь любой твоей воле, если она будет вести тебя к власти и оберегать твою жизнь.

Я кивнул благодаря монаха за сложное решение. Он будет гнуть своё, но первый шаг сделан, он готов говорить со мной как с равной фигурой на доске, а не с пешкой.

— Если мы договоримся, я приму корону предков. И дам тебе время навести порядок в понимании своих людей, довести до каждого из них что нелюдь нелюдю рознь. И что в нашем мире есть нелюди не гонимые, а почитаемые.

Я поднялся, продолжая сжимать ладошку Иллы.