Принцесса Карамия. Драконы не боятся смерти...

Мы молча шли до башни в которой находились все магические птицы, к счастью в ней никого не оказалось. В одной части башни находился стол, стул и принадлежности для писем, в другой огороженной магическим барьером находились птицы. Я закрыла за нами дверь и накинулась на мужчину.

— Ты что творишь? — зашипела я на ректора. Пока мы шли он успел взять себя и тьму под контроль. — а что если бы ты напал на него?

— Так переживаешь за своего возлюбленного? — прорычал он и не думая скрывать того что чувствует.

— Ты же сам предложил поискать мне помоложе, так чего теперь злишься? — ткнула я мужчину в грудь, не замечая, как сама же начала распаляться.

— Так ты сначала определись с кем ты хочешь быть, а то сначала мой сын, потом Ланьяк, а теперь ещё и целитель. Ооо…кажется Раф не пройдет дальнейший отбор, немного выбивается из идеалов принцессы, последние двое же целители. — не сбавлял оборотов ректор, чем заводил меня еще сильнее.

— Дорогой ректор, как я могу определиться, даже когда такой взрослый мужчина не может сделать этого сам? Для поцелуев и ревности я достаточно для Вас взрослая, а вот для чего-то большего подавайте Вам Вендаю! — остатками здравого смысла я понимала всю глупость нашего разговора, но остановиться из нас никто не мог. Мы как сжатые пружинки, которых больше ничего не сдерживало.

— При чем здесь Вендая и как ты вообще о ней узнала? — мои глаза застелила пелена. Ооо…не стоило тебе говорить это.

— Нечего её имя по ночам говорить, глядишь бы и не узнала! — перешла я на крик.

— Ты не можешь меня ревновать к ней. — более спокойно проговорил ректор.

— То есть тебе можно ревновать к Дамиду до потери контроля тьмы, а я не могу к тому чьему имени ты шепчешь по ночам? — не успокаивалась я. Но кажется ректор, который только забыл о целителе, резко о нем вспомнил.

— Я не ревную! — рявкнул он.

— Да? Тогда я что-то неправильно поняла, пожалуй, я тогда пойду, как никак десять лет с ним не виделись, нужно наверстать упущенное. — съехидничала я, смотря в грозовые омуты глаз.

— Только попробуй. — прорычал ректор и потеряв контроль впился в меня безумным поцелуем. Наша злость, невысказанные желания полностью отражались в нем. Руки ректора крепко сжали мою талию, когда мои взлетели в копну его волос. Губы Нэргиза спустились по шее ключицам, а мне так и хотелось снова поддеть его.

— Вы же слишком стары для меня, господин Нэргиз… — попыталась проговорить я сквозь тяжелое дыхание и внутреннее ликование.

— Я был не прав, это ты хочешь услышать? — спросил он и прикусил сосок через корсет.

— Да- выкрикнула я, поддавшись навстречу горячему рту. Наигравшись, Дэймонд отогнул вырез корсажа, оголяя одно полушарие груди. От его касаний моя кожа покрывалась мурашками…он не спешил, нежно оглаживая и дразня чувствительную грудь. Это было так восхитительно, что я не хотела останавливаться даже на секунду.

— Карамия, господин Нэргиз! — послышался голос матери и её приближающиеся шаги. Дэймонд помог мне поправить платье и быстро сел за стол, скрывая слишком заметное возбуждение.

Мама аккуратно открыла дверь не спеша заглядывать внутрь.

— Карамия ты тут? — спросила она, так и не переходя порог.

— Да, мам, мы с господином Нэргизом пишем письмо. — после моего ответа, мама зашла, придирчиво осматривая меня с ног до головы, а затем переходя на сидящего ректора.

— И как дела с написанием? — поинтересовалась она, а в глазах появились смешинки.

— Отлично, почти закончили. — смело соврала я, не рискуя смотреть на Дэймонда.

Мама еще раз взглянула туда где сидел ректор и засмеялась, чем привела меня в шок. Я перевела взгляд на мужчину, который закрыл лицо руками облокотившись на стол, его плечи ритмично подрагивали. С огромной уверенностью могу сказать, что он не плакал, а значит он тихо ржет! Ржет над чем-то вместе с моей матерью! — Да что такое?! — не выдержали мои бедные нервы, которые и так были на пределе.

— Ни чего дорогая, заканчивайте письмо, только для начала бумагу с ручкой возьмите, ручки в ящике стола, а бумага на полке справа и приведите себя в порядок, перед тем как выйти. — смеясь мама удалилась, оставляя нас одних.

— Драконья чешуя! — дошла до меня вся нелепость ситуации. Ну теперь хотя бы понятно почему они смеялись. — Ну что ты ржешь, как выкручиваться будем? Понятное дело, что мы тут не каллиграфией занимались!

— Зачем выкручиваться, твой отец дал прекрасно понять, что всё заметил, хоть я и пытался отнекиваться как мог, но боюсь сцена в саду и то что увидела твоя матушка, явно свидетельствует о нашей взаимной симпатии. — отсмеявшись проговорил он, повернув ко мне голову. В его темно-серых глазах всё еще прыгали смешинки, а губы не успели сложиться в привычную линию, сохранив нежный изгиб.

— А она взаимна? — не ну а что? Принцесса я или нет? Могу хоть раз построить из себя кисейную барышню?

— не сомневайся — прошептал ректор, подходя ко мне. — еще как взаимна — он поднял мой подбородок одним пальцем и оставил на губах легкий поцелуй. — потом, нам еще письмо Рафу писать и с твоими родителями объясняться. — еще один поцелуй и мужчина отошел от меня.