Принцесса Клевская (сборник)

Графиня де Суассон[100] могла бы рассчитывать на это: она была его первым увлечением и сохранила давнишнюю привязанность. Особу эту нельзя было назвать красивой, и тем не менее она обладала способностью нравиться. Она не блистала душевными богатствами, но в обращении с людьми, которых знала, вела себя естественно и мило. Большое состояние дяди давало ей возможность не принуждать себя. Свобода, к которой она привыкла, в соединении с живым умом и пылкой натурой приучила ее следовать лишь собственной воле и делать только то, что доставляло ей удовольствие. У нее, естественно, были амбиции, и в ту пору, когда король увлекался ею, трон вовсе не казался ей недостижимой высотой, о которой не следовало мечтать. Дядя очень ее любил и не отвергал для нее возможности взойти на трон, но все знатоки гороскопов в один голос уверяли его, что ей это не удастся, и он, потеряв всякую надежду, выдал ее замуж за графа де Суассона. Тем не менее она всегда сохраняла определенное влияние на короля и пользовалась некоторой свободой, разговаривая с ним более смело, чем остальные, что нередко давало повод подозревать, будто иногда в их беседах все еще присутствовала любовь.

Меж тем казалось невероятным, чтобы король вновь отдал ей свое сердце. Государь в какой-то мере был более чувствителен к влечению, которое испытывали к нему, нежели к очарованию и достоинствам тех или иных особ. Он в самом деле любил графиню де Суассон до того, как она вышла замуж; но перестал ее любить, полагая, что ей небезразличен Вилькье[101]. Возможно, для таких предположений не было оснований, и даже более того: судя по всему, король ошибался, ибо если бы она действительно любила его, то, не имея привычки сдерживать себя, наверняка вскоре обнаружила бы это. Но раз уж король расстался с ней на основании пустого подозрения, решив, что ею любим другой, то вряд ли он вернулся бы, с полной достоверностью узнав, что она любит маркиза де Варда[102].

Мадемуазель де Манчини находилась еще при дворе, когда умер ее дядя. При жизни он заключил ее брак с коннетаблем Колонна[103]; ждали лишь того, кто должен был представлять на бракосочетании коннетабля, дабы затем увезти ее из Франции. Трудно разобраться, каковы были ее чувства к королю и какие чувства испытывал к ней сам король. Как мы уже говорили, он страстно любил ее, а чтобы стало понятно, до чего довела его эта страсть, мы в нескольких словах расскажем о том, что произошло после смерти кардинала.

Увлечение это возникло во время путешествия в Кале, и причиной тому стала скорее признательность, чем красота. Мадемуазель де Манчини красотой не блистала. Очарование не коснулось ни внешности ее, ни ума, хотя умна она была необычайно. Она отличалась смелостью, решительностью, необузданным нравом, вольнодумством – и все это при полном отсутствии каких-либо приличий и учтивости.

Во время опасной болезни короля в Кале[104] она, не скрывая, выражала такую неистовую скорбь по поводу этой болезни, что, когда королю стало лучше, все наперебой спешили рассказать ему о страданиях мадемуазель де Манчини; возможно, впоследствии она и сама ему об этом говорила. Словом, она проявила столько страсти, безоглядно нарушив запрет, установленный для нее королевой-матерью и кардиналом, что, можно сказать, вынудила короля полюбить себя[105].

Вначале кардинал не противился этой страсти. Он полагал, что она вполне соответствует его интересам. Но затем, увидев, что племянница не дает ему отчета о своих беседах с королем и целиком завладела его умом, он начал бояться, как бы она не приобрела чересчур большого влияния, и решил умерить этот пыл. Однако вскоре понял, что спохватился слишком поздно. Король целиком поддался своей страсти, и сопротивление, которое пытался оказать кардинал, лишь восстановило против него племянницу, подвигнув ее на разного рода враждебные действия против него.

Не осталась она в долгу и перед королевой, то описывая королю ее поведение во время регентства, то пересказывая все, что наговаривали на нее злые языки. Наконец она отлучила от короля всех, кто мог повредить ей, став такой полновластной хозяйкой, что в тот момент, когда начались переговоры о заключении мира и о бракосочетании, государь попросил у кардинала разрешения жениться на ней, доказав затем своими действиями, что в самом деле желает этого.

Зная, что королева слышать не может без ужаса о возможности такой женитьбы и что ее осуществление чрезвычайно опасно для него самого, кардинал пожелал отличиться перед государством, пойдя на то, что считал противным собственным интересам.

Он заявил королю, что никогда не согласится на столь неравный брак, а если король, воспользовавшись своей абсолютной властью, все-таки пойдет на это, он в тот же час попросит разрешения покинуть Францию.