Принцесса крови

Жанна знала, что так будет – она войдет, и все они затихнут. Но все оказалось куда страшнее, чем она предполагала. Хотя она строго-настрого запретила себе бояться! Тишина была гробовая. На нее смотрели – внимательно, жадно, лукаво, восторженно. Кто-то от неожиданности охнул. Но она не видела глаз собравшихся, вся пестрота их одежд и лиц, павлиньих перьев и драгоценностей смешалась перед ее глазами.

– Дама Жанна! – громко представил ее сам Рене и взял за локоть. – Прошу любить и жаловать, дамы и господа!

Вот прошел по столам шепоток, потом заговорили громче. А Рене Анжуйский уже вел ее к креслу своего тестя, герцога Лотарингского, чтобы представить гостью Нанси. Только бы не споткнуться, думала она. Господи, вот будет позор! Но все обошлось – ее подвели к пожилому герцогу, краснощекому, с седой бородкой и усами. Он поцеловал руку гостье.

– Мы рады вам, Дама Жанна, – сказал старый герцог. – Воистину, вы – цветок лилии! – громко добавил он, обведя взглядом собравшихся, и благодушно рассмеялся.

Многие одобрительно закивали. Жанну усадили рядом с хозяевами замка. Девушка понимала, что здесь ни для кого нет секрета, кто она. Принцесса, бастардка. Нежданно-негаданно явившаяся Дева, которая обещала освободить Францию от англичан. Хотя, она знала, здесь мало кто верил в ее миссию. Но она была благодарна Рене – он не позволил ей показаться перед всеми этими людьми в скромном платье госпожи де Бодрикур, в котором здесь она выглядела бы слишком бедно, но нарядил ее подобающим принцессе образом. Теперь она точно знала, что уже никогда не оденется в крестьянское платье. Никогда! Она будет всегда такой – блестящей, сверкающей, ослепительной.

– Не правда ли – прекрасная Лилия? – обратился старый герцог к роскошной молодой даме, сидевшей по-хозяйски рядом с Карлом Лотарингским и одетой так богато, как могла одеваться только королева.

Так, по крайней мере, решила Жанна.

– Не просто лилия – золотая Лилия! – открыто разглядывая ее, с явным почтением прибавила молодая красавица.

– Благодарю вас, герцог, – тихо сказала Жанна, – и вы, герцогиня…

Все, кто услышали последние слова Жанны, неожиданно замолчали и потупили глаза. Улыбки блуждали по лицам знати. А молодая красавица, чье лицо залил румянец, неожиданно и с вызовом рассмеялась:

– Это я благодарю вас, Дама Жанна! – Глаза ее блестели отчаянно лукаво. – Вы любезны, как никто другой!

Девушка поняла, что сказала нелепость. Она быстро взглянула на Рене и его жену, – юная Изабелла, по лицу которой пробежала тень, тоже смотрела в свою тарелку. А немного покрасневший Рене представил даму:

– Анизон дю Мэй, наша общая любимица.

– Моя – в особенности, – сказал старый герцог и вновь засмеялся, но его смех почти тотчас перешел в стариковский кашель.

На этот раз покраснела и Жанна.

– Простите меня, – прошептала она, но из-за вновь возрастающего застольного шума ее уже никто не услышал.

Рене склонился к уху Жанны.

– Последнее время герцог предпочитает проводить время в обществе дамы дю Мэй, – пока старик заливался кашлем, прошептал он. – Но вы не можете быть в курсе всех закулисных интриг лотарингского двора, поэтому вас это не должно волновать!

О маленькой оплошности гостьи уже все забыли. Что до Жанны, она – в первую очередь. Старый греховодник сказал: «Лилия», а его любовница прибавила: «Золотая». Неожиданное откровение тесно сжимало ее сердце. Да, она Лилия – с большой буквы – Лилия Валуа! И теперь этот цветок будет украшать ее гардероб и оружие, которым она обязательно скоро обзаведется.

В глубине залы, под аккомпанемент арф и виол, сладко распевали бродячие менестрели. Это была целая рота искусных музыкантов – по случаю турнира камергер герцогского двора заполучил на ближайшие вечера лучших из лучших.

Такого обилия блюд Жанна еще не видела! А Рене уже шептал ей на ухо, что представляет из себя то или иное блюдо и как его есть. Она все равно не слышала его, но была благодарна и за эту заботу. Он был истинным другом, этот молодой красавчик Рене! В первые минуту трапезы Жанна поймала взгляд де Новелонпона, сидевшего далеко от нее, и тот опустил глаза. В какой-то час или два все поменялось для них в этой жизни. Она заняла положенное ей место, он – свое. Принцесса и просто отважный рыцарь, готовый отдать за нее жизнь.

Турнир должен был состояться через пять дней. Жанне отвели покои в замке супругов Анжуйских, там же поселились и ее рыцари. Правда, им вначале предложили отправиться на постоялый двор, но рыцари отказались. Они имели на то полное право: Новелонпон и Пуланжи отвечали за девушку головой перед Робером де Бодрикуром.