Принцесса крови

Она прибежала мокрая, запыхавшаяся, распахнула дверь и утопила лицо в цветах: они оказались мокрыми и душистыми – даже голова закружилась. Ей было смешно – этот дождь застал ее врасплох, точно охотился за ней!

За дверью кухни она услышала голоса – там говорили две женщины: ее мать и крестная, Жанна.

– Какой светлый дождь, – сказала ее мать.

Но произнесла она это так – между прочим, точно думала совсем о другом.

– Добрый дождь, – откликнулась крестная.

Их разговор явно не клеился. Жанна уже хотела было забежать с букетом и подарить его матери, но подумала, что нельзя обижать крестную. Как это – матери достанется, а той – нет. Значит, надо букет разделить. Жалко, но надо. Она стала расцеплять веточки, когда услышала:

– Сколько ты будешь еще скрывать от нее это?

Жанна прислушалась – то был голос крестной…

– Сколько понадобится, – как ни в чем не бывало откликнулась ее мать.

– Однажды Жанна узнает, кто она. Ее и так уже называют то «принцессой», то «Лилией»…

– Пусть это случится, когда Господу будет угодно. Сегодня она была такая счастливая, когда ушла собирать цветы. Я не смогу сказать ей сама…

Девочка за дверью насторожилась. Несомненно говорили о ней. Теперь она забыла про букет и только слушала.

– Когда тринадцать лет назад ее привезли в наш дом, никто не сомневался, что пройдет год или два, и Жанну заберут обратно. Монсеньер герцог Орлеанский или королева. Ведь король был так болен, все думали, что век его недолог. А недолгий век оказался у монсеньера Орлеанского. Сын его, доблестный герцог Карл, попал к англичанам. Королева оказалась в руках бургундцев. Она потеряла двух сыновей, наследников престола, и едва не лишилась трона. Собственный муж назвал ее блудницей и заключил в тюрьму. Разве могла бы она после этого взять дочь к себе? Тем более, открыть герцогу Бургундскому, кто ее отец? Все вышло против Жанны. Кто мог подумать, что так случится?

– Верно, – отозвалась крестная, – никто.

Жанна трепетала, стоя за дверью. Тринадцать лет? Ей ровно столько. Выходит, говорят все-таки о ней. Но что это значит – «никто не сомневался, что ее заберут обратно»? А при чем тут королева? Ее не раз односельчане называли «принцессой», но что с того? Так она думала. И что значит другое – «взять дочь к себе»? Девочка прижала букет цветов к груди и лицу – теперь лепестки анемонов тесно касались ее губ, щекотали их, но она этого не замечала.

– Мы боялись за Жанну, – вновь заговорила мать, – хранили ее как зеницу ока. Шутка ли – воспитать принцессу! Случись с ней что, не сносить бы нам головы…

Сердце Жанны застучало: да, говорили о ней! Сомнений не было…

– Но со временем мы полюбили ее как родную дочь, – продолжала мать. – Жанна добрая и умная девочка, очень набожная, любой родитель может только мечтать о таком ребенке. И когда я думаю, что придет время, она повзрослеет, и кто-то расскажет ей, что она вовсе не д’Арк, а дочь герцога Людовика Орлеанского и королевы Франции – Изабеллы Баварской, сердце мое стынет…

Две женщины, сидевшие за столом, обернулись на двери – там стояла Жанна. Она прижимала к груди два букетика цветов – в каждом кулачке по букету. Женщины поняли все по глазам девочки. Изабелла де Вутон стремительно прикрыла ладонью рот.

– Пресвятая Дева, – тихо проговорила крестная.

– Ты подслушала наш разговор? – спросила Изабелла.

Но девочка только опустила глаза.

– Я хотела подарить вам цветы…

– Ты вся мокрая, – проговорила ее мать. И несмело повторила: – Не молчи, Жанна, скажи, ты все слышала?

– Да, матушка, – сказала та. – Вы с крестной… шутили?

В ее голосе звучала надежда. Обе женщины переглянулись. И тотчас поняли, что назад ходу не было. Еще одна ложь только бы навредила – всем.

– Войди и сядь, девочка моя, – сказала Изабелла.

Крестная в подтверждение ее слов кивнула. Но Жанна не двигалась.

– Вы пошутили? – В ее голосе уже не было прежней уверенности. – Ответьте мне, матушка…

Женщины вновь переглянулись. «Пусть это случится, когда Господу будет угодно…» Неужели вот оно – время? Изабелла де Вутон поднялась со стула, подошла к дочери и взяла ее за прижатые к груди руки.

– Послушай… – Она терялась. – Клянусь Богом, девочка моя, мы с твоим отцом любим тебя больше жизни. Нет никого на свете дороже для нас, чем ты…

– Прошу вас, матушка, скажите, – голос Жанны дрогнул.

– Хорошо, хорошо… Если Господь выбрал этот день и час, значит, так тому и быть. Ты наша дочь, конечно, наша. Но не родная. Тебя привезли к нам, едва ты родилась…

Жанна что было силы замотала головой, но мать только крепче обняла ее.

– Для нас была большая честь воспитывать тебя…

По щекам девочки текли слезы.

– Верь нам, верь…

– И кто же… мои родители?