Принцесса льда

– Ты сегодня в полвосьмого заканчиваешь, – не отступал Илья, – у Васильича дела в Федерации, он нас отпускает на полчаса раньше. В общем, я буду ждать внизу, ладно?

– Ладно, – нехотя сказала Маша, прикинув, что успеет отделаться от Ильи, прежде чем Гоша за ней зайдет.

Пока она переодевалась, до восьми осталось минут пятнадцать.

«Ничего, и пятнадцати минут хватит», – подумала она.

Илья стоял у входа с большущим букетом.

– Зайдем в кофейню, – попросил он. – Неудобно на ходу разговаривать…

Они перешли через дорогу. Илья распахнул перед Машей двери кафе, в котором когда-то Вероника устроила ей памятный допрос и, пропуская вперед, приобнял. Маша отстранилась, обернулась взглянуть на часы, украшавшие большое угловое здание на перекрестке, и увидела, что времени уже без десяти восемь.

– Что тебе взять? – спросил Илья.

– Ничего.

Он заказал себе капучино. Но не пригубил, только водил ложечкой по кругу, смешивая корицу со снежно-белой пенкой.

– Может, тебе все-таки что-нибудь взять?

– Не стоит. Захотела бы, сама взяла. Я в состоянии за себя заплатить.

– Слушай. Так и быть, признаю, что ты действительно можешь на меня обижаться. Понимаешь, то, что я говорил тогда, ну, типа, умнеть два года… Это ничего не значило. Я так вообще не думаю! И потом, не я же тебе эту микстуру подсовывал!

– Это была подлость, – сказала Маша. – Подстава. Ты даже не счел нужным выразить свое отношение к этой подставе. Вероника говорит обо мне так, будто я третьего сорта, а ты и рад ей поддакивать.

– Но я же так не считаю! А Вероника – да пусть себе говорит, что ей вздумается. Почему я должен с ней ссориться?

– Ты мне ничего не должен.

– Да послушай ты… Она дочка такого человека, что… в общем, с ней лучше не собачиться. И потом, это у вас с ней контры. Я не встреваю в чужие конфликты, это мой принцип.

– Принцип? – усмехнулась Маша. – Я помню твои принципы. Что каждый свободен и может вести себя как заблагорассудится, не считаясь с теми, кто рядом.

Илья хотел возразить.

– Нет, пожалуйста, дай мне договорить. Знаешь, я и вправду поумнела. И теперь понимаю, что такое твои принципы. Это элементарный эгоизм, и ничего больше!

– Эгоизм? – перебил Илья. – Я, по-твоему, эгоист? Да ты спятила! Кого я бегал провожать? Кого на вечеринку приглашал? Только тебя! Я одной тебе уделял столько внимания!.. А мог бы и с другими девчонками ходить, любая была бы счастлива! По-твоему, выходит, я с тобой не считался?

– Но это же само собой разумеется… если люди вместе, то они не смотрят на других… – опешила Маша и даже не сообразила напомнить Илье, как он бросил ее одну в Финляндии.

– Вот именно, не смотрят и рассчитывают, что это будет оценено! Ни фига ты не поумнела, как была глупой, так и осталась! – С каждой фразой Илья повышал голос и будто бы становился выше ростом от сознания своей правоты. – Припоминаешь мне столько месяцев какую-то случайную обмолвку! И вообразила, что имеешь право меня бросить! Разве эта ерунда сопоставима с тем вниманием, которое я тебе оказывал?

Маша затравленно ловила ртом воздух, подыскивая слова и вместе с тем понимая, что объясняться бесполезно – все доводы отскочат от него, как от стенки.

– Дело не в словах, а в том, что ты проявил такие качества, которые мне…

Илья не слушал:

– Я тебя даже не упрекаю, что ты ходишь с каким-то невзрачным типом мне назло! А сколько я тебе цветов дарил? Они, между прочим, бешеных денег стоили!

– Что же, если ты меня провожал и дарил цветы, я всю жизнь должна тебе за это поклоны бить? Может быть, ты мне счет выставишь?

Илья издал презрительное «Пффф» и закатил глаза.

– Не думал, что ты настолько… что ты такая…

– Просто я тебе чужая. И ты мне чужой!

– Надо же, как интересно. Что ж ты от «чужого» принимала цветы и подарки? Почему хотела, чтобы «чужой» тебя провожал? Мы были парой, и все вокруг знали, что мы вместе. Почему, интересно, ты сразу не доложила, что я тебе «чужой»? Я-то тебя сразу предупредил, что я за свободную жизнь! Но ради тебя я отодвинул в сторону свои принципы! И нате, пожалуйста, я ей теперь чужой… Кто из нас после этого эгоист?

– Я это потом поняла… – Маша совершенно потерялась и готова была чуть ли не прощения просить за свой эгоизм. – Я себя обманывала… Но рано или поздно обманывать себя перестаешь!

Илья снова презрительно фыркнул.

– Ты об этом очень сильно пожалеешь, – произнес он с угрозой. – Тебе это отольется.

Маша рывком встала из-за стола, просочилась между столиками и выскочила из кафе. Было гадко и тошно. Маше казалось, что у нее поднялась температура, голову сдавило невидимым стальным обручем. Она уговаривала себя, что Илья ей безразличен, пусть он считает ее хоть дурой, хоть эгоисткой, хоть мировым злом. И бегом припустила через дорогу.

Но бежать не стоило. Она издали видела, что у входа никого нет.

На часах было четверть девятого.

Неужели Гоша опаздывает? На него это не похоже, обычно он приходит заранее. Маша набрала его по мобильному и долго слушала длинные гудки. Стояла на крыльце, прохаживалась вдоль газона, подбегала к автобусной остановке, если из-за поворота выезжала маршрутка. Время приближалось к девяти.