Принцесса льда

Из пакета торчали лезвия коньков со следами напильника. Маша медленно опустилась на пол, поставила их перед собой. Вот они, те самые коньки, переточенные Волковым, на которых она когда-то попыталась изобразить перекрестный бильман, знать не зная, что это такое и с чем его едят… Вот листок со списком пропусков, который она получила от завуча и запихнула куда подальше, с глаз долой. И металлическая птица-брошка из Линца, лишившая ее первого места на этапе Гран-при. И скомканное платье для выступлений, купленное на деньги за школьные завтраки и обеды. В нем она каталась на «Хрустальном коньке», перепутала, где лево, где право, и рыдала, уткнувшись в отворот синего пиджака. А потом Сергей Васильевич говорил с мамой. Сам разговор изгладился из памяти, лишь несколько вскользь оброненных фраз до сих пор звучали в ушах. «Норма – отдавать себя любимому делу». «Использовать себя по назначению – вот норма!» «Люди, которые на это осмеливаются, – счастливые люди». Теперь она осознавала всю правду и глубину этих слов. Отстаивая с фанатизмом безумца возможность кататься на льду, она на самом деле боролась за право «использовать себя по назначению». Маша смотрела на серебристо-синее платье и видела себя три года назад – маленькую, нерешительную, безнадежно одинокую. Весь мир был против нее, но она неотвратимо двигалась навстречу будущему, которое мимолетно глянуло ей в лицо и побудило пуститься в путь по неторной дороге… «И ведь получилось, – думала Маша. – Наверное, я действительно счастливый человек…»

В самом низу пакета валялся потертый рюкзачок. По весу пустой. Маша сунула в него руку и нащупала что-то стеклянное.

Это была танцовщица – подарок Гоши.

«Далекое, невозможное стало близким, возможным и неизбежным», – вспомнила Маша строчку из «Войны и мира».

Она положила фигурку на кровать и без колебаний взяла в руки мобильник.

Она знала, что́ скажет. Что действительно встречалась с Ильей и поэтому отказалась пойти с Гошей в кино. Что все мировые знаменитости, вместе взятые, никогда не перевесят солнечное кафе. И что без него, Гоши, теряет смысл все на свете, даже Олимпийские игры…

Он взял трубку. Не сказал: «Привет, Маш» – только «да» своим обычным тоном.

Слезы подступили к горлу, защипали под веками. Внезапно осипшим голосом Маша проговорила:

– Я никогда тебя не использовала.

И нажала на «завершить вызов».

– Маш, ты как там, готова? – позвала из коридора мама. – Тебе скоро выходить! Саша тебя довезет.

– Иду, – отозвалась Маша. Проглотила комок в горле, подняла голову к потолку, часто поморгала, чтобы остановить слезы. Потом выволокла из-под кровати чемодан, расстегнула молнию и засунула во внутренний кармашек крышки стеклянную танцовщицу.

Глава 41 Над облаками

Самолет прошил тяжелое ватное одеяло облаков, серых, лиловых и водянисто-белых, как разбавленное молоко, и теперь летел на высоте, где всегда солнечно, а пассажиры невольно говорят себе: «Так вот какая сегодня, оказывается, погода». Маша грела в ладони мобильник, который отключила еще дома и с тех пор не включала. Но то и дело опускала руку в карман, где он лежал, нащупывала пальцем кнопку включения, задерживала дыхание, и лоб ее становился напряженным.

Она сидела у окна, Сергей Васильевич – рядом, по правую руку. Не поворачивая головы, он шестым чувством, а может, боковым зрением уловил ее беспокойство. Безмятежно откашлялся, поерзал в кресле, как бы усаживаясь поудобней.

– Нынешние Олимпийские игры, – заговорил он, – это не твой единственный шанс и не твой последний шанс. В твоем возрасте это скорее проба пера. Правда, были в истории юные дарования, которые всех побивали и в шестнадцать, и в пятнадцать лет.

Он расправил полы пиджака, как всегда, когда собирался завести обстоятельный разговор.

– Впервые фигуристки катались на Олимпийских играх больше века назад, в тысяча девятьсот восьмом году, и первую золотую медаль получила англичанка Мейдж Сайерс. Дама была выдающаяся во всех отношениях. Она первая среди женщин овладела всеми обязательными фигурами. Не раз выигрывала чемпионат Великобритании у собственного мужа. С ним, кстати, еще и в парах каталась. А в самом начале девятисотых она добилась, чтобы ей разрешили выступить на чемпионате мира. Тогда женщины в соревнованиях не участвовали, Сайерс затесалась в чисто мужскую компанию. Да не просто затесалась – выиграла серебро, вперед пропустила только Сальхова. После этого ИСУ запретил женщинам участвовать в соревнованиях мужчин.

– А почему?

– Формально – из-за длинных юбок, которые, дескать, «мешают членам жюри оценивать работу ног». А неформально – перепугались, что Мейдж Сайерс заткнет фигуристов-мужчин за пояс. Сальхов в кулуарных разговорах признавался, что Мейдж Сайерс была достойна первого места. И после мирового чемпионата преподнес ей свою золотую медаль. В итоге женщинам выделили резервацию – специальный женский чемпионат, но он состоялся спустя несколько лет. Сайерс его и выиграла. Кстати, на Олимпийских играх она кроме золота в одиночном катании получила бронзу в паре с мужем.