Принцесса лилий

— Ваши претензии мне понятны, — заявила холодно Жанна, войдя в образ придворной дамы, принимающей бедного просителя. — Но я бы с осторожностью пыталась занять место Жака Кера при короле — учитывая, как плохо он закончил.

— Он закончил ровно так же, как всякий человек с деньгами, слишком близко подошедший к правителю, — ехидно заметил рыжий пират. — А потом, вспомните его побег…

— Какой побег? — заныла Жаккетта. — Так нечестно!

Ее неожиданно поддержал Жерар, признавшись:

— Я тоже ничего не пойму! Кто этот человек, когда он жил? Почему плохо закончил?

— Отвечая на последний вопрос, могу сразу сказать, что Жак Кер завершил свою деятельность значительно успешнее, чем его коллеги при других королях, хоть братья Францези, хоть Ангерран де Мариньи.

— А это еще кто? — насторожилась Жаккетта, сообразив, что незнакомые фамилии успешно размножаются. — Они кончили еще хуже?

— Братья Францези, малышка, были люди отчаянные и проворачивали для Филиппа Красивого такие дела, на которые не всякий разбойник с большой дороги осмелится, — пояснил рыжий пират. — Они умудрялись выбивать налоги с ломбардских ростовщиков — а это, я скажу, без малого подвиг. И, не моргнув глазом, похитили для короля папу.

— Какого папу? — взмолилась Жаккетта. — Королевского?

— Римского! Бонифация Восьмого.

— Это неправда, — твердо сказала Жаккетта. — Не мог наш христианский король похитить Его Святейшество, вот. Он же тебе не сарацин какой-то!

— Наш христианский король считал, что это не настоящий папа, — утешил ее рыжий пират. — И чтобы сделать патрону приятное, флорентийские братья провернули это маленькое дельце. Только не удержались — и казну папы слегка почистили в свою пользу. Что и привело их на плаху, с конфискацией имущества в пользу, как ты понимаешь, короны.

— Раз они на святого отца руку подняли, туда им и дорога, — сказала благочестивая Жаккетта. — А этот, Мариньи, чего?

— А он, как ни странно, был при короле в это же время, что и братья Францези. Его даже называли регентом королевства, столько важных функций было сосредоточено в его руках. Но и он пережил братьев года на два или три, уже и не помню точно. Двенадцать лет ходил как по ниточке и оступился. Опала, казнь, конфискация. А Жак Кер, с которого мы начали, умер не на плахе, как его предшественники-финансисты. Его смерти может позавидовать любой воин. А ведь начал он с чеканки фальшивых монет на буржском монетном дворе, где и попался.

— То есть финансами короля управлял фальшивомонетчик? — поразился Жерар.

— Наверное, он раскаялся, — предположил рыжий пират. — Раз пойман с поличным.

— Но как он смог попасть в милость к королю? — не мог поверить Жерар. — Как?

— Начнем с того, что попал он в милость не к королю, а к дофину, объявленному на тот момент незаконнорожденным. В таких условиях, я думаю, выбирать не приходится, — жизнерадостно объяснил рыжий пират. — Каждый смышленый человек на счету. Тем более такой, который уже умеет пополнить казну новыми монетами, если надо. А тогда, видимо, было надо… Он стал полезным дофину Карлу, а тот, в свою очередь, доверил Керу не только свой гардероб, но и значительно более важные дела. А Кер, как истинный купец, тут же радушно открыл кредит нужным людям.

— И под папу стал подкапываться, как флорентийские братья? — уточнила сообразительная Жаккетта.

— Нет, Жак Кер папе помогал. И хорошо помогал — тот даже официально разрешил ему торговать на Востоке. И если задуматься, именно хорошие отношения со святым престолом и позволили Жаку Керу сложить голову не на плахе, а во время боевой операции на острове Хиос. Что — чистое счастье, учитывая предъявленные ему обвинения в заточении и отравлении королевской любовницы, занятии черной магией, продаже оружия мусульманам, чеканке фальшивой монеты, взяточничестве и спекуляции. Согласитесь, и за меньший список люди шею под топор подставляли.

Жанна в общих чертах, конечно же, знала эту историю. И больше всего ее интересовали не взяточничество и спекуляции, а все, что связано с прекрасной Аньес.

— Вы думаете, это правда — об отравлении?

— Не знаю, — пожал плечами рыжий пират. — Дело темное. Аньес ведь была его любимой клиенткой, для нее король через Кера скупал меха куниц и соболей, а это выгодное дело. Да и сама Аньес Сорель, включая перед смертью Жака Кера в число душеприказчиков, явно не считала его своим врагом. А ведь она успела сделать очень подробные распоряжения о своем имуществе и вкладах в различные аббатства. Скорее всего, эта история была зацепкой, позволяющей привлечь внимание к доносу. Поскольку это прекрасный повод для ареста.

— А кто написал донос? — заинтересовалась Жаккетта.

— Благодарные кредитуемые, конечно, — безмятежно отозвался рыжий пират. — По слухам, одна придворная графиня.

Жанна промолчала.