Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

Вархунцы были, наверное, в ста ярдах от нас, когда прямо над нами раздался громкий удар, и почти в то же самое мгновение прямо в гуще зеленых воинов взорвался снаряд. Сразу начался хаос. Не меньше сотни врагов покатились на землю. Лишившись всадников, фоаты носились туда-сюда среди мертвых и умирающих и растаптывали упавших своими мощными ногами. Вражеские ряды были смяты, а когда вархунцы посмотрели вверх, чтобы выяснить, кто их атаковал, беспорядок превратился сначала в бегство, а затем в дикую панику. Еще через секунду вархунцы удирали от нас с такой же скоростью, с какой за нами гнались.

Мы тоже повернулись в ту сторону, откуда раздался первый выстрел, и увидели прямо над вершинами ближайших холмов огромный военный корабль, величественно плывший в воздухе. Носовое орудие заговорило снова, и еще один снаряд разорвался в толпе бегущих вархунцев.

Когда корабль приблизился, я невольно громко закричал от восторга, потому что на его носу увидел эмблему Гелиума.

XVI Под арестом

В то время как мы с Карторисом, Ксодаром и Тарсом Таркасом замерли, радостно глядя на огромное военное судно, чье появление значило для нас так много, из-за гряды холмов показался второй корабль, а потом и третий.

И вот уже два десятка одноместных челноков сорвались с верхней палубы ближайшего корабля и стремительно понеслись к земле.

Еще мгновение – и нас окружили вооруженные воины. Вперед вышел офицер, чтобы заговорить с нами, но тут его взгляд упал на Карториса. С удивленным восклицанием он бросился к юноше и положил ладонь ему на плечо.

– Карторис, мой принц! – воскликнул офицер. – Каор! Каор! Хор Вастус приветствует сына Деи Торис, принцессы Гелиума, и ее супруга Джона Картера. Где ты был, о мой принц? Весь Гелиум погружен в печаль. Ужасное горе охватило могучий народ твоего прадеда с того рокового дня, когда ты нас покинул.

– Не о чем горевать, мой добрый Хор Вастус, – улыбнулся Карторис, – поскольку я не просто вернулся, чтобы порадовать сердце моей матери и сердца моих любимых подданных, но также привел и того, кого бесконечно любит весь Барсум, – величайшего воина и спасителя Джона Картера, принца Гелиума!

Хор Вастус повернулся туда, куда показывал Карторис, и, когда увидел меня, чуть не лишился чувств от изумления.

– Джон Картер! – закричал он, и тут в его взгляде вспыхнула тревога. – Мой принц, – сказал он, – где же ты…

Он умолк, но я знал, какой именно вопрос он не решился задать. Однако этому преданному воину я не мог признаться в том, что вернулся с таинственной реки Исс, пришел с берегов затерянного моря Корус, из долины Дор.

– Ох, мой принц, – продолжал он как ни в чем не бывало, – довольно и того, что ты снова здесь, и окажи честь мечу Хора Вастуса, позволь ему первым коснуться твоих ног.

С этими словами благородный воин снял с себя перевязь с мечом и бросил их на землю передо мной.

Если бы вы знали обычаи и характер красных марсиан, вы бы оценили глубокий смысл этого простого жеста; его понял и я, и все, кто был тому свидетелем. На словах это означало: «Мой меч, мое тело, моя жизнь, моя душа принадлежат тебе, и делай с ними все, что пожелаешь. До самой смерти и после нее я буду подчиняться тебе всецело. Прав ты или нет, твое слово будет для меня единственной истиной. А тот, кто поднимет на тебя руку, нарвется на мой меч».

Это клятва преданности, которую мужчины иногда дают джеддаку, чьи благородные поступки пробуждают горячую любовь его народа. Мне даже в голову не приходило, что подобная честь может быть оказана простому смертному. Ответ тут мог быть только один. Я наклонился, поднял меч с земли, поднес к губам рукоять, а потом, шагнув к Хору Вастусу, сам надел на него перевязь.

– Хор Вастус, – сказал я, положив ладонь ему на плечо, – ты подчинился прекрасному зову своего сердца. В том, что мне понадобится твой клинок, можно не сомневаться, но прими от Джона Картера торжественную клятву: никогда он не призовет тебя обнажить меч иначе как ради правды, справедливости и закона.

– Знаю, мой принц, – ответил офицер. – Если бы не так, я никогда бы не бросил свой любимый меч к твоим ногам.

Пока мы говорили, другие челноки носились между нами и кораблем. Вскоре с его палубы взлетела довольно большая лодка, которая могла поднять, пожалуй, с десяток человек, и легко опустилась на землю рядом с нами. С ее носа спрыгнул другой офицер и, приблизившись к Хору Вастусу, отсалютовал.

– Кантос Кан желает, чтобы спасенные нами люди были немедленно доставлены на борт «Ксавариана», – сообщил он.

Когда мы подошли к лодке, я оглянулся на своих товарищей и только теперь заметил, что Тувии среди них нет. Тут же выяснилось, что никто не видел девушку с того момента, как Карторис посадил ее на своего фоата и отправил к холмам, в надежде спасти от беды.

Хор Вастус тут же послал с десяток разведывательных челноков на ее поиски. Думалось, что Тувия не могла ускакать слишком далеко. А мы тем временем поднялись на палубу присланного за нами судна и скоро уже всходили на борт «Ксавариана».