Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

После той ночи я больше не видела свою мать. Ее схватили воины Тала Хаджуса и подвергли самым ужасным и позорным издевательствам, лишь бы вырвать из ее уст имя моего отца, но она оставалась стойкой и верной своей любви до конца и во время одной из чудовищных пыток умерла под смех Тала Хаджуса и его вождей.

Как я позднее узнала, она сказала им, будто убила меня, чтобы спасти от такой же судьбы, как ее собственная, и бросила мое тело белым обезьянам. Одна только Саркойя не поверила ей. Вплоть до сегодняшнего дня я чувствовала, что она подозревает истину моего происхождения, но не осмеливается об этом заговорить. К тому же она не переставала гадать, кем был мой отец, я в этом убеждена.

Когда он вернулся из похода, Тал Хаджус рассказал ему об участи моей матери. Я присутствовала при этом. Ни единый мускул не дрогнул на его лице; он ничем не выдал своих чувств, только не засмеялся, когда Тал Хаджус описывал ее смертные муки. После этого отец сделался самым жестоким из всех марсиан. Я жду того дня, когда он добьется своей цели и наступит ногой на труп Тала Хаджуса. Уверена, отец просто ждет возможности осуществить свою месть, а великая любовь так же жива в его сердце, как почти сорок лет назад. Это такая же правда, как и то, что мы сидим здесь, на берегу старого как мир океана, пока все разумные люди спят, Джон Картер.

– А твой отец, Сола, сейчас здесь? – спросил я.

– Да, – ответила она, – но он не подозревает, что я его дочь, и не знает, кто выдал мою мать Талу Хаджусу. Только мне одной известно имя моего отца, и лишь я, Тал Хаджус и Саркойя знаем, кто навлек страшные муки на ту, которую он любил.

Мы некоторое время сидели молча, и Сола погрузилась в мрачные мысли о своем ужасном прошлом, а я был полон жалости к несчастным существам, чьи бесчеловечные, жестокие законы привели их к жизни, полной злобы и ненависти. Наконец Сола снова заговорила:

– Джон Картер, если когда-то по холодному, мертвому дну Барсума и ходил настоящий человек, так это ты. Я могу доверять тебе, и, поскольку это знание может когда-нибудь помочь тебе, или моему отцу, или Дее Торис, или мне самой, я хочу назвать тебе имя отца, не налагая на тебя никаких обязательств. Когда придет время, скажи правду, если решишь, что так будет лучше. Мое доверие обоснованно: на тебе не лежит проклятие говорить правду и только правду, ты можешь солгать, как и любой другой джентльмен из Виргинии, если ложь спасет кого-то от тоски или страданий. Моего отца зовут Тарс Таркас.

XVI Мы замышляем побег

Остаток пути до Тарка прошел без особых событий. Мы еще двадцать дней провели в дороге, пересекли два морских дна и миновали множество разрушенных городов, в основном не таких крупных, как Корад. Дважды мы переходили прославленные марсианские водные пути, или каналы, как их называют земные астрономы. Когда наш караван приближался к этим полосам возделанной почвы, вперед посылали воинов с мощными полевыми биноклями, и, если в окрестностях не рыскали большие отряды краснокожих марсиан, мы осторожно подходили к водным путям, стараясь, чтобы нас не заметили, разбивали стоянку до темноты и затем уже перебирались на другую сторону. Широкие полосы распаханной земли пересекали эту местность через равные интервалы. Один переход длился пять часов без остановки, а на другой ушла целая ночь, так что мы едва успели выбраться за высокую стену, ограждавшую поля, как над нашими головами встало солнце.

Поскольку эти полосы мы преодолевали во тьме, я не мог увидеть слишком много, разве что ближайшая луна, в ее бешеном и неустанном беге по барсумианским небесам, время от времени освещала пятна ландшафта, открывая взгляду огороженные стенами поля и низкие, хаотично разбросанные строения, очень похожие на земные фермы. Здесь было много деревьев, высаженных весьма аккуратно, и некоторые из них достигали огромной высоты; в каких-то постройках держали животных, и они, почуяв чужих, выдавали свое присутствие отчаянным визгом и храпом.

Лишь однажды нам встретился человек, и было это на перекрестке широкого белого тракта – такие пути рассекают каждый возделываемый район точно по центру, вдоль меридиана. Тот парень, должно быть, спал. Когда я приблизился к нему, он приподнялся на локте и, едва бросив взгляд на процессию, с криком вскочил на ноги, бешено помчался прочь и с ловкостью перепуганной кошки перепрыгнул через стену. Таркиане не обратили на него ни малейшего внимания; они ведь не были на тропе войны, и единственным признаком того, что парня все-таки заметили, стало ускорение шага. Караван поспешил к стене, идущей вдоль пустыни, – здесь был вход в царство Тала Хаджуса.