Принцесса на горошине

«Я совершаю ошибку», продолжал скулить мой внутренний голос. «И потом будет очень плохо, невыносимо плохо».

«Как-нибудь справимся», ответила я ему, а к Марату протянула руки.

- Как же я скучал по тебе. – Давыдов взял меня за подбородок, заставляя замереть и смотреть ему в глаза. Несмотря на то, что пальцы его достаточно крепко держали моё лицо, прикосновение к моим губам было очень нежным.

Он лежал рядом со мной, абсолютно голый, горячий, возбужденный, в темноте моей комнаты, в которой я бесчестное количество раз вспоминала его, представляла его, выла в подушку от тоски по нему, и сейчас моё тело и душа пели. Сознание бунтовало, сомневалось и предрекало проблемы и печали, уже совсем скоро, завтра утром, а моё тело дрожало от возбуждения рядом с ним.

Короткий поцелуй один за другим, срывающееся дыхание, моё тело под мужским, буквально распятое. А самое главное – осознание, что рядом тот самый, без которого жить нельзя, без которого жизнь пустая и пресная, от чьих прикосновений я горю, по-настоящему. Не притворно, выдумывая себе любовь.

Самое ужасное – это выдумывать себе любовь. Притворяться счастливой, и при этом чувствовать пустоту.

Одеяло полетело на пол, мы целовались на постели, как безумные, переплетясь руками и ногами. Я будто пыталась вжать своё тело в его, настолько я его желала, настолько была пьяна от его близости. Инстинктивно подстраивалась под дыхание Марата, под его движения, под его желания. С губ, казалось, слетали бесконечные признания, хотя, я была уверена, что они беззвучны:

- Люблю, хочу, скучала. Почти умерла когда-то…

Вместо слов получались короткие стоны, я кусала губы, чувствуя, как Марат двигается во мне. Гладила его грудь, плечи, когда он нависал надо мной, и больше не закрывала глаз. Боялась, что наша с ним близость мне всё-таки снится.

Он целовал мою спину, теми самыми медленными, едва ощутимыми поцелуями, от которых я сходила с ума, потом снова начинал двигаться резко и быстро, и потерялась во времени, в удовольствии, наверное, стонала слишком громко, потому что Давыдов закрывал мне рот рукой. А потом мы довольно долго сидели, переводя дыхание. Я обхватила его ногами и руками, повисла на его плече, и чувствовала его где-то глубоко внутри себя, старалась не шевелиться, лишь прислушивалась к своим ощущениям, а Марат глубоко дышал и перебирал мои спутавшиеся волосы, потирал их между пальцами. Уперся затылком в спинку кровати, закрыл глаза и делал один глубокий вдох за другим. Я водила пальцами по его лицу, подушечками пальцев прошлась по его прикрытым векам, потом осторожно поцеловала в губы. Начала двигаться, сначала инстинктивно, затем всё настойчивее. Он застонал, а я поймала его стон губами.

И снова беззвучно проговорила:

- Люблю тебя.

Утром я проснулась первой. За окном уже светло, я повернула голову, на Марата посмотрела. Конечно, только вырвавшись из сна, я знала, что он рядом со мной. Впервые за много лет я проснулась с ощущением того, что он рядом. С его запахом, с его дыханием за моей спиной, с горячей ладонью на моем животе. Именно его ладонью, именно его прикосновением.

Я выжидала, сколько могла. Радовалась тому, что проснулась первой, что дала себе возможное количество минут, чтобы побыть рядом с ним этим утром. Лежала у него под боком и смотрела на часы. Стрелка каждую минуту сдвигалась и сдвигалась, и в какой-то момент я осторожно толкнула Давыдова в бок.

- Марат, просыпайся.

Он зашевелился, вздохнул, отодвинулся на меня, раскинувшись на постели. Я села, смотрела на него. Хотелось протянуть руку и провести ею по его телу. Но делать я этого не стала. Вместо этого снова позвала, на этот раз настойчивее:

- Марат.

- Что? – переспросил он хрипло.

- Просыпайся, - повторила я.

Он потер лицо.

- Который час?

- Семь, - ответила я.

Марат глаза открыл, посмотрел на меня. В его взгляде читался вопрос, и я на него ответила:

- Тебе нужно уйти до того, как Шура отправится готовить завтрак. До этого момента совсем немного времени.

- Интересно, - проговорил он.

Я спустила ноги с кровати, дотянулась до своего халата. На Давыдова кинула короткий взгляд через плечо.

- Не стоит ей знать, - сказала я. – Ты же знаешь Шуру, она напридумывает невесть чего.

Марат приподнял край одеяла, глянул на своё голое тело и в задумчивости проговорил:

- А чего тут придумывать?

Я стояла рядом с кроватью, завязывала пояс на халате. Не знала, как Марату объяснить.

- Не хочу, чтобы кто-то знал, - проговорила я, в конце концов.

Давыдов меня разглядывал. Спросил:

- Почему?

- Наверное, потому, - со вздохом проговорила я, - что ты женат, а у меня за плечами роман с другим женатым человеком. Не хочу ещё больше портить себе репутацию. Больше некуда.

- Ты перед Шурой не хочешь репутацию себе портить?

- Причем тут Шура, - расстроилась я. – Она просто переживать будет. Навыдумывает лишнего. Она же не знает, что тебя дома другая женщина ждет.

- Не ждет, Маш.

Я вскинула руку в предостерегающем жесте.